Рейс по ту сторону смерти
Шрифт:
А как же боцман? Дозревает. Ему, бедняге, в компании стариков неинтересно, а тут молодые, не опухшие, уши без дела валяются. Приносит пожрать и свежие новости. Кэп всё никак успокоиться не может. Траур по Заку затягивается. Боцманюга от души веселится. В общем, "жить стало лучше, жить стало веселее". Как чудесно спится на канатах! Не верите? Поспите с месячишку в гамаке в протухшем трюме, убедитесь. Ещё и дело сдвинулось. Как и планировали, на третий день. Проснулся я раньше Захара, умотал малыша ночью до нервного вздрагивания. Лежу с закрытыми глазами. То ли грёзы, то ли мысли, у Зака перенял привычку. Тут Джеймс притопал, присел
– Дядя Яша, ты чего?
– вырвалось по-русски, а он мне: "Why?"
Не "what", а "why"! Закари не бужу, нахватался немного. Спрашиваю на дрянном английском, мол, ты меня понял, что ли? Жуткое зрелище. Жуткое и душераздирающее. Здоровенный, седой, с изуродованной харей мужик плачет, закрывая лицо почерневшими клешнями и плечами трясётся. Не лезу, не мешаю.
Вроде, отпустило его. Подышал, забормотал что-то. Разобрал только "слышта". Ага, сейчас англичане так поморов зовут. А я ему.
– Асэй? Тут его чуть по новой не скрутило.
Спрашивает, почему я слова коверкаю, нормально же говорил? Отвечаю, что убогий, накатывает на меня, поэтому и судья пожалел.
Дядя Яша пригорюнился, рассказывать начал, убогому-то можно. Ходил он в Архангельск. Глянулась ему там одна вдовушка, малец у неё... был, как Захарушка. Ну, любовь - подарки, встречи, расставания. Понесла она от него. А когда на другую навигацию пришли, не нашёл никого - оспа.
Посидели, помолчали. Спрашивает, а как сейчас, на тебя часто накатывает? Отвечаю, что бывает.
– А по-московитски хорошо говоришь?
– Хорошо.
– Давай говорить. Мне и наука, и как будто с ними, - начал боцман, да как осёкся, посопел и продолжил уже в сердцах, - эх, дети ж вы ещё, ... так её и сяк, а вас убивают, и вы убиваете...! Ты всё, что я сказал, разумеешь?
– Всё, отче, ведь я каторжанин. Дети, говоришь? Может, ты думаешь, что Жёлтого без крови можно было отшить?
– Стервец он был, ад ему потеплее. Ещё в таверне... ну, "У Конюха", королевское серебро пропивали перед морем-то. Тебе понятно?
– Поньятно-о-о.
– Не дразнись. Жёлтый спьяну грозился вас всех огулять. Его за нехороший случай вообще хотели списать - плакался, что ему пришлось выбирать. Или сюда, или под забор, а там таких "режьют ножьикам". Так?
– Так, дядя Яша. У тебя хорошо получается.
– Как э... soul отдыхаю. Душой? Ещё лучше. Ну вот. Шкипер Джон, ты его видел, по доброте своей объяснил Жёлтому, что за деточки в трюме. Тот поскучнел, но, видать, пакостных мыслей не оставил. А тут ты смазливый, как девке дай Бог. Не совладать ему было с его натурой.
– Покачал моряк седой головой.
– Даже если б он живой остался и всё про тебя понял, другого б стал нагибать. Продали б? Ух, раскраснелся! Сдох он, и думать ни о чём не надо. Только понимай, что ты его ещё за всех вас зарезал.
Помолчали. Хорошо в море молчится, как будто волны несказанное говорят.
– Нас убивать везут, дядя Яша.
– Перехожу к делу.
–
– удивился моряк.
Нашёл, блин, у кого спросить! Я ему штурман, что ли?!
– Не знаю, но что убивать - это точно. Вас тоже.
– А кто?!
– родил просвещённый мореплаватель второй умный вопрос подряд.
– Ты, дядя Яша, не обижайся. Мои друзья знают, что я здесь прячусь. Мой друг по-московитски попросит у тебя позволения меня навестить, так ты ему разреши. Поговоришь с ним об этом.
– Задушевно уговариваю дедушку.
– Поганец! "Дядя Яша"! Зови меня "господин боцман". А то накажу... как-нибудь, - запыхтел старик и, перейдя на английский, грустно продолжил.
– Прям заговор. Ладно. Сейчас я тебе пожрать принесу. А ты пока... Срать с фальшборта умеешь? Хотя, чего это я?
Грузно ступая, уходит.
– Неждан, а как мы пацанам передадим, что к боцману надо подойти и что ему сказать?
– Доброе утро, Заки. Они всё слышали. Стали слушать, как только боцман сюда притопал, а топает он - будь здоров. Пойдём к фальшборту, нам же целый день терпеть.
Успели как раз к приходу дяди Яши. Овсянка с солониной - мням!
– Наелся? Спрячься и спи до вечера. Ночью ещё поговорим.
– Ай-ай, сэр боцман, сэр, - браво отвечает сытый Захар.
– Голодный, так "дядя Яша", а как нажрался, сразу "сэр боцман" стал. Тьфу, подлиза, - ворчит дядя Яша, уходя, выдав пендаль.
***
Закари заныкался под канатами, закутался в камзол и быстро уснул. Нас разбудили знакомые голоса. Прикольно сочетаются хриплый рёв и подростковый дискант.
– Тут твой дружок, только спрятался и спит. Я его сейчас позову.
– Не надо, сэр Джеймс, пусть поспит. Давайте пока вдвоём поговорим.
– Хм. Непонятные вы ребята. Под утро Зак мне про друга сказал. Я уж решил, что он выдумывает, или на авось надеется. Утром ты подходишь. Чудеса! Его полудохлого за борт выбросили, он как-то не утоп, на борт забрался. Прячется тут от смерти. Иди, обними друга! Нет. Спит? Ну и хрен с ним, без него поговорим!
– Сэр Джеймс, полудохлым я его сам делал, ни капли не сомневаясь, что он сможет выплыть и пробраться сюда. Мы с ним так и договаривались. Что от смерти прячется, тоже фигня, нас всех обрекли на гибель. Тем более что он умеет прятаться. Если бы он не захотел, вы бы его не обнаружили. Но нам очень нужно с вами поговорить, - приступил к беседе Пушок, спокойно располагаясь на канатной бухте.
– Вот и Зак говорил, что вас убивать везут, - включился в диалог боцман, неуверенно присаживаясь напротив.
Классическая схема делового разговора - глаза в глаза, полностью на виду друг у друга. Третий там лишний, моё место в зрительном зале.
– Сэр Джеймс, вы в этом рейсе ничего странного не замечаете?
– вкрадчиво интересуется Пушок.
– Обычная служба, вроде.
– Пожал дядя Яша плечами.
– А! Вы уже ходили в подобные рейсы!
– полувопросительно обрадовался Пуш.