Рейс по ту сторону смерти
Шрифт:
– Но ничего личного, - кивнул Командор, - ребята, вы правы, спасибо вам и... простите нас...
– Мы тут все охренели?
– уже просто интересуется Хаски.
– Ага. Эти двое первые, одержимость временем, кажется, - Черныш задумчив, - для них это уже совсем не игра. Действительно неприятно...
– Но надо, блин!
– решает Командор.
– Клан, пока мы хотя бы кусочком своих душ не здесь, не с мальчишками, парням нечего с нами обсуждать. Предлагаю период первоначального попаданского охреневания считать завершённым. Ребята, мы вас услышали. Вам нечего добавить?
–
– Тогда возвращайтесь к своим, занятия по графику. А мы пока обсудим, что клан может предложить вам... всем вам, парни. Смертники, свободны.
– Ай-ай, сэр, - совсем без иронии уже привычно пролаяли мы дуэтом. Вот что с нами творится-то?
Жизнь по-новому
– Что с нами творится?
– вопрос к хорошему психиатру. Но несколько преждевременный или запоздалый - почти триста лет приёма дожидаться. Ну, запишемся, а пока займёмся неотложными делами, радостно потирая загребущие ладошки. Чего это мы с нашими ненаглядными пиратами захватили и чем бы их порадовать? Извиняюсь, далее снова пунктиром - на радостях чуть башню не снесло.
***
Огляделись мы на нашей "Д'Артаньяне" (для англичан корабли she)... Ведь Командор так и сказал - корабль у вас есть, не так ли? И поняли, как нас снова на... э... обманули - назначили экипажем, правда, временным, но с постоянным капитаном - сэром Грегори, донкерманом и суперкарго! Нас отдали дяде Грише! И кто кого победил? Но у нас же есть волшебный мешочек! Запросто так предложили почтенному просвещённому мореплавателю идти под наше надёжное крылышко, то есть акулий плавничок, конечно. Сэр Грегори, прямо скажем, был не в восторге от назначения, экипаж ему достался!!! Нас же наказывать нельзя, и что бы он ответил?
– Размер содержания?
– прогудел моряк.
– Луидор в неделю - нормально?
– робко предложил Плюш.
– Кроме прочего довольствия, - заявил как о решённом деле сэр Грегори.
– Очень мило, дядя Гриша, - душевно ему улыбаюсь, - первое тебе задание - ребяток бы нам из твоей помойки. А с нами тебе не справиться, сам понимаешь, - нас пороть нельзя.
– И впрямь, тесно ж на "Бродяге" станет с вашим уходом, - развеселился дед, - позову желающих...
– Не смешно, - буркнул Плюшевый.
– А вы сделайте, чтоб пожелали, - хитро улыбается моряк, - а пока с французами поговорите, авось, не всем в трюме по душе?
Хм, сэр Грегори предложил здравый план. Как раз Лют подвернулся, пушки наши разглядывал, как свои, блин. Ну, мы его попросили побыть немножко переводчиком, а в свободное время он сможет лапать пушки за задницы хоть до оргазму. Тот с виду нехотя согласился. Спустились к пленным, спрашиваем, моряки есть? А он как-то перевёл... Ведь каноньер - это точно не моряк? Мы уже хотели сделать Люту замечание, как один, зарёванный, заголосил, - кок! Бон кок!
Это мы поняли и без Люта. Решили для начала заняться беднягой, веди, говорим, на камбуз. Лют было за нами увязался, так мы его к пушкам отправили, не нужен нам пока толмач... тем более такой брехливый. Тот с видом оскорблённого достоинства удалился, а мы проследовали... наверное, в рай! Во всём англичане талантливы, но их кухня... э... менее талантлива, чем другие. Тем более французская кухня! Бедолага на камбузе преобразился в маэстро. Для начала быстренько сварганил нам какую-то закуску, чтоб не скучали, а сам затеял, видимо, нечто невообразимое. Ну, правильно - этакие потрясения ведь способствуют вдохновению?
А мы и не скучали,
– Шиллинг, - говорю с набитым ртом.
– За первый раз, - уточняет Плюш.
– Но первому бесплатно. У нас же Лют гостит, - перехожу к маркетингу.
– Ага. Только маэстро надо попридержать, пацанам пока хватит чего попроще, - развивает план Плюшевый.
– Но Люта пусть доведёт до обморока...
– Ха-ха-ха!
Новая наша штрафная жизнь началась правильно - с кухни. Люта еле спровадили на "Бродягу" - пушки, конечно, важны, но он ещё и эскадренный навигатор. Его место там, рядом с Командором. Так этот навигатор эскадренный через четыре склянки с Командором вернулся. Месье Филип быстро выучил слово "шиллинг", мы ему сказали, что это "пожалуйста" по-пиратски. Руда прям расстроился, пришлось его в долг потчевать. А откушав, он почти не огорчился тому, что сэр Грегори больше не его подчинённый - не мог он тогда ничему огорчаться. На другой день выяснять отношения явился шкипер сэр Джон, скандалить почему-то сразу пошёл на камбуз, где и застал бывшего подчинённого, вкушающего от своего "полного довольствия". И действительно скандалил - он, видите ли, не знал, что у нас без шиллингов делать нечего. Ссудил ему сэр Грегори по старой памяти, а мы и не подумали - с какой стати?
***
Кадровую проблему решаем, несколько изменив, даже смягчив программу для пленных. Но они не оценили - франки понятия не имели о предыдущей, им не рассказывали. Как бы это помягче-то? Во! Помните фильм "Игрушка"? Трогательный фильм, чудный Пьер Ришар, милый ребёнок. Один нормальный ребёнок из нормальной семьи. А если их, пусть тоже нормальных, больше одного?
Часто вспоминаю с запоздалым раскаяньем секцию Дзю-до, что я посещал в пионерском возрасте. Тренер наш вёл, кроме детской, ещё и взрослую группу, но в силу неинтересных нам тогдашним причин был вынужден её сократить. Но не полностью, ввёл в наш подростковый коллектив великолепную пятёрку допризывников. Тренировки, став совместными, стали заметно эффективнее для всех. Мы, как нормальные советские пионеры, были послушны и почтительны к старшим, парни охотно разъясняли и показывали и тоже старались не ударить в грязь лицом.
Пока на тренировке присутствовал сам мастер, он был настоящим мастером спорта, серебряным Российским призёром, но восстанавливался после травмы и вёл секцию в родном "Воднике"... Вот под его мудрым руководством всё шло в целом пристойно, но с некоторых пор в расписании Краевого Дома Физкультуры сразу за нашей тренировкой образовалось окно, и тренер разрешил желающим оставаться для самоподготовки, обусловив разрешение уборкой зала.
Как это произошло впервые, я запомнил смутно. Шутейная перебранка моего приятеля Олежки с молодым спортсменом перешла в игру-возню, к которой мы как-то спонтанно присоединились всем коллективом. Нас было два десятка, их пятеро. Пока одного терзали - на каждый палец болевой приём, четверо, не церемонясь, разбрасывали нас, как щенят, хватая за шкирки - воротники кимоно. Но мне очень хорошо запомнился момент, когда впервые двадцать голов повернулись к одному из допризывников, и двадцать пар глаз сфокусировались на его персоне. И он это понял. Мы все поняли, что он понял, по его глазам.
Эта забава именовалась в дальнейшем загоном оленя и вспыхивала каждый раз, как впервые, спонтанно. И мы упивались их загнанными взглядами, чувствуя себя в стае неуязвимыми и всемогущими через боль и страх - они совсем не миндальничали с нами, и не в шутку звали волчатами, а то и волками. Нас тогда было всего два десятка нормальных пионеров на нормальной двухчасовой тренировке. Представьте, каково это - навсегда стать игрушкой юных уголовников на пиратском корабле в Атлантическом океане?