Резерв высоты
Шрифт:
– Помнишь, Толенька, как мы здесь познакомились? - спросила Нина каким-то особым, ласковым голосом.
– До мельчайших подробностей помню все, - ответил Фадеев. - Рад, что судьба предоставила мне счастливый случай познакомиться здесь с вашей семьей. И знаешь, я дрожу при мысли, что вдруг лишусь возможности видеть тебя...
– Не надо об этом, Толя, - Нина коснулась его уха губами и прошептала: - Я тоже рада нашему знакомству, мне очень приятно встречаться с тобой...
Фадеев впервые услышал такие признания и растерялся. Пытался сказать что-то в ответ, но не смог.
Но... постой, Фадеев. Куда тебя забросила фантазия? Что, собственно, случилось? Девушка сказала тебе всего два добрых слова, а ты бог весть о чем размечтался! Пусть у тебя возникло чувство, но почему ты решил, что она его разделяет? Как же быть, как стать достойным ее? Вот Сергей... Правда, Сергею далеко до Нины, у него все рассчитано на внешний эффект, а мысль тонет в многословии. Нина другая, как она хорошо говорит - мысль четкая, слова аккуратно расставлены по местам, - даже когда говорит скороговоркой, речь мелодична, заслушаешься... Так что же делать? Как сказать Нине, что любит ее, как спросить, любит ли она?
Его сумбурные размышления прервала Нина:
– Ты о чем так задумался?
– Думаю о тебе, - выпалил Анатолий. - Я так счастлив! Я рад! Я просто сам не свой! Не знаю, как быть после того, что произошло между нами!
– Между нами ничего не произошло. Ты ведешь себя вполне прилично, спокойно сказала Нина.
Фадеев замолчал, опустил голову и сник. Он-то надеялся, что в их жизни произошел крутой поворот, а по ее словам - это обычное явление. Значит, завтра она может так же говорить ласковые слова Сергею или Глебу?
Нина взяла его под руку, прижалась к плечу:
– Знаешь, мне тоже так хорошо с тобой!
Анатолий робко и неуверенно повернул Нину лицом к себе, коснулся губами полуоткрытого рта. Нина склонила голову и прошептала смущенно:
– Не надо, Толя, - и, легко высвободившись из его объятий, сказала уже совсем другим тоном: - Пойдем погуляем?
Они долго бродили по городу. Фадеев совершенно забыл о времени, а когда взглянул на часы, не поверил своим глазам и спросил тревожно:
– Нина, сколько на твоих?
Нина ахнула:
– Толька, мы опоздали, осталось двадцать минут до отхода поезда! - И побежала к станции.
Анатолий устремился за нею.
Но поезд уже ушел.
– У меня утром полеты, - заволновался Фадеев, - до городка одиннадцать километров и... Дон.
Они побежали к реке. Лодки на берегу не оказалось.
Фадеев разделся, свернул и обвязал ремнем обмундирование, прощаясь, на миг прижался к щеке девушки и пошел к воде. Нина обхватила его руками и зашептала:
– Толя, не будем рисковать, пойдем к нам, папа позвонит начальнику школы или вашему дежурному, и ты утром уедешь.
–
Быстро отстранив Нину, Фадеев вошел в воду, напутствуемый ее испуганным: "Сумасшедший!"
Трудновато было преодолевать реку с грузом в руке, но он добрался до противоположного берега и прокричал оттуда Нине:
– Все нормально, я уже на берегу!
– Ау! Не волнуйся! Дом рядом!
Анатолий быстренько оделся и побежал. Без пяти двенадцать он был у проходной.
– Опоздал на поезд? - сочувственно спросил дежурный.
Разгоряченное, красное, потное лицо сержанта говорило само за себя.
Утром в назначенное время Анатолий стоял в строю инструкторов, готовый к полетам. Командир отряда, уточняя очередную задачу, напомнил летчикам и о положении в мире.
– Обстановка в Европе сейчас неспокойная, - говорил он. - Германия сосредоточивает свои войска у наших, западных границ. Немецкие самолеты часто нарушают воздушную границу Советского Союза. Приближается очередной выпуск, а наши курсанты только подходят к завершению программы, хотя в этом году они должны занять места в боевом строю Советских Военно-Воздушных Сил. Интенсивность полетов в ближайшее время повысится, необходимо использовать каждую минуту стартового времени.
Через несколько минут завращались винты, заурчали моторы, засновали самолеты по аэродрому, стремясь побыстрее вырваться в небесные просторы.
Наступили самые долгие летние дни. Летали в три смены, используя все светлое время. Рабочий день довели до четырнадцати часов. Закончив полеты, курсанты вместе с техниками готовили самолеты, затем сами готовились к новым полетам, и так шесть дней в неделю.
В середине июня Анатолий получил очередное письмо от Нины.
"Здравствуй, Толенька! - писала Нина. - Рада твоим коротеньким (к сожалению) весточкам. Соскучилась, жду встречи. Если не сможешь появиться в ближайшее время, напиши, когда приехать к тебе".
Фадеев смотрел на ровные строчки красивым почерком написанных слов, и сердце его замирало от восторга. Нина! Как в ней все красиво: глаза, лицо, улыбка и... даже почерк. Какая чудесная девушка - Нина!
Он все время помнил о любимой, мечтал о новой встрече с ней. Обдумывая, как бы отпроситься у Богданова и съездить в Ростов, он понимал, что обстановка не благоприятствует этому и потребуется много усилий, чтобы отпустили в увольнительную, хотя на предстоящую субботу полетов вроде бы не планировалось.
– Сергей, давай вместе сходим к Богданову, - предложил он товарищу.
К их удивлению, командир отряда, оказывается, тонко понимал душу человеческую. Он выслушал сержантов и тут же ответил:
– Отпускаю на два часа раньше окончания рабочего дня.
В субботу, в назначенное время, начищенные и наглаженные, друзья были у Фроловых. Нина, Вика и Надежда Петровна любезно встретили Сергея, с улыбкой поздоровались с Анатолием, справились о Глебе. Появилось новое лицо Светочка Воронина. Она пришла вместе с братом Вики, Алексеем Высочиным.