Резервация «Восток»
Шрифт:
Вернее, кое– что Альбина все же нашла: местами она обнаружила пустоту. Некоторые сферы жизни Японской империи, как например деятельность некоторых префектур и ведомств практически исчезли из новостной повестки, будучи разбавленными консервами. Или, иначе говоря, новостными сюжетами, снятыми заранее без привязки к конкретным датам и пускаемыми для наполнения эфира при необходимости. К примеру, Альбина переслала мне новостной выпуск, в одном их сюжетов которого префект Нагасаки Ичиро Огасавара открывает очередную среднеобразовательную школу — выпуск вышел в эфир на следующий день после того, как от префекта осталось только черное пятно сажи на полу. Но превратившегося недавно в пепел Ичиро
Ротмистр Соколов сразу после нашей эвакуации из Йокогамы в Нагасаки убыл в Петербург, оставив для коммуникации с нами на двух парней из ФСБ — Никонова и Кононова. Вот только общались они с нами банально воспроизводя фразы словно из официальных ведомственных пресс– релизов. Оба были сдержанно напряжены при этом — судя по всему потому, что сами не понимали, что происходит.
По итогу, подспудно нервничали и переживали все, в том числе Альбина. Вернее, нервничали и переживали все, кроме меня — несмотря на случившуюся вокруг неясность, за минувшие дни я совершенно не волновался. Тренировался как обычно, по вечерам с остальными иногда играли в покер, иногда устраивали дискуссионный клуб.
В искусстве спора, как оказалось, у нас есть настоящий лидер: Магнуссон в этом деле понимал больше всех нас, вместе взятых. Понятно мне теперь, почему родственнички решили его загасить, отправив в Дарвин — и вовсе не от того, что он проигнорировал волю старших в роду и выбрал путь освоения Магии Крови.
В общем, Магнуссон в дискуссиях оказался крайне хорош. Я бы даже мог сказать король искусства спора, но постепенно у него проявился достойный противник — да Сильва. Причем бразилец действовал так прямолинейно и бесхитростно, что это оказалось настолько плохо, что даже очень хорошо. Не все сразу это поняли, но после того как да Сильва щитом своей непроходимой простоты пару раз заставлял тупиться острые аргументы Магнуссона, мы вошли во вкус и каждый раз с интересом наблюдали за их пикировками. Было интересно хотя бы потому, что дебаты Магнуссона и да Сильвы напоминали схватку фехтовальщика и крестьянина с тяжелым дубьем.
В общем, все переживали в неизвестности, но пока не скучали. Правда, с каждым последующим днем ожидания все больше волновалась Ангелина. Со вчерашнего дня и вовсе она была крайне напряжена — безуспешно стараясь не думать о том, что нам с ней уже завтра пора бы выдвигаться в Петербург, чтобы не опоздать на бал в дворцовом комплексе четырех сезонов. Вот только последнее полученное от Таро Судзуки указание было ждать, а нарушить его значит нарушить волю мастер– наставника. А где Таро? Никто не знает.
Впрочем, сегодня утром наконец был прерван режим «радиомолчания», когда Никонов с Кононовым пришли и сообщили, что сегодня днем в шестнадцать ноль– ноль нам всем нужно быть дома и собраться в гостиной для встречи. Ангелина сразу повеселела от проблесков надежды — она действительно хотела реализовать мечту и попасть на бал в столицу, я несколько раз чувствовал ее прорывающиеся эмоции. И хоть какое– то изменение в грядущей неизвестности ее серьезно обрадовало.
Она и ухаживала сейчас за цветами, потому что этим занятием сдерживала нервное напряжение — ожидая момента «Х», когда станет ясно отправляется она на бал или нет. Между тем часы в гостиной уже показывали «15:55», но пока никого в особняке не было. Улица перед домом пустынна, вокруг тихо, ни движения. От этого хорошо слышно, как в гостиной за моей спиной все громче звучат голоса. Ну да, вечерний дискуссионный клуб уже постепенно переходил в дневные
— В первый год именно команда нижней сетки выиграла турнир! Они смогли, сможем и мы! — повышая голос, произнес да Сильва. Он даже привстал — я услышал, как скрипнули ножки стула по полу.
— Не аргумент, — спокойным голосом ответил Магнуссон.
— Не аргумент, но факт.
Я уже сделал пару шагов и теперь через проем выхода видел стол, за которым собрались все кроме меня и Ангелины. Да Сильва как раз поднялся с места, жестикуляций показывая возмущение непробиваемостью Магнуссона. Альбинос показательно устало вздохнул, после чего сказал спокойным голосом:
— Карлос, это исключение.
— Исключение подтверждает правило! — да Сильва даже по столу хлопнул.
— Ты где такую ерунду услышал? — недоуменно поинтересовался Магнуссон.
— Какую ерунду?
— Ну вот это вот: исключение подтверждает правило.
Да Сильва нахмурил лоб, даже не зная, что на это ответить.
— Ты в своей отдельной реальности что ли живешь? — наконец выдал он. — Это же каждому дураку известно!
— Может быть я просто не вхожу в число дураков? — совершенно серьезным голосом поинтересовался Магнуссон.
Бертезен в этот момент покраснела и отвернулась, явно сдерживаясь чтобы не фыркнуть смехом. Ей почему– то противостояние Магнуссона и да Сильвы нравилось больше всех. Да Сильва между тем собрался было ответить, но Магнуссон его опередил.
— Карлос, друг, исключение никак не может подтверждать правило, включи логику.
— Да как так– то не может?
— Слышал ли ты такие имена как Цицерон, Помпей и Красс?
— Конечно слышал, совсем уж за идиота меня не держи!
Магнуссон собрался было продолжить, но да Сильва еще не закончил говорить:
—…Помпей, Красс, Цезарь, Цицерон, Антоний и Клеопатра — это команда Пажеского корпуса, которая в восемнадцатом году выиграла гранд– финал во Флоренции!
Магнуссон даже не сразу нашелся, что на это ответить. Вместо слов он скрестил на груди руки и с усталым видом закатил глаза глядя вверх. Зря он так: я, кстати, тоже слышал про эту команду Пажеского корпуса. Устоявшаяся традиция, и не только в России, когда студенты элитных учебных заведений принимали участие в высше– магических турнирах инкогнито, скрываясь под масками. Боги и богини самых разных мифологий, исторические личности, вымышленные персонажи массовой культуры — под какими только масками не скрывались высокородные аристократы. Смысл в этом, конечно, был — выбить из игры команду соперника, состоящую из великих князей, например, гораздо более проблематично для будущей карьеры, чем выбить шестерку скрывающих свои лица и имена участников. Поэтому инкогнито было проще для всех — как для победителей, так и для проигравших. В узком кругу все конечно знали настоящие имена скрывающихся под масками, но это знание в узком кругу как правило и оставалось. За редким исключением, когда информация искусственно попадала в прессу.
Магнуссон между тем еще раз глубоко вздохнул и покачав головой, посмотрел красными глазами на да Сильву.
— Знаешь, я довольно часто не понимаю, всерьез ты говоришь, или шутишь. Друг мой, рискну спросить, слышал ли ты когда– нибудь об Imperium Romanum?
— Что– то на иностранном, — немного успокоившийся да Сильва отрицательно покачал головой, присаживаясь обратно на место.
— Так вот, эрманито Карлито, — продолжил пропустивший его слова мимо ушей Магнуссон. — Примерно две тысячи лет назад некий Цицерон вместе с двумя не последними в Империи людьми, звали которых Гней Помпей и Марк Лициний Красс, во время судебного процесса отстаивали позицию своего друга и товарища по фамилии…