Резервист
Шрифт:
А к нам подошел Артемьев.
– Ребят, судя по всему, нам придется съехать из кают. Детишек оказалось больше тридцати, полтора десятка совсем маленькие, им и так досталось. Сами понимаете, путешествовать под открытым небом – удовольствие не для маленьких ребятишек. Ольга обещает привезти гамаки, натянем их в трюме, сделаем навесы. Для себя и женщин. Плюс открытую кухню нужно соорудить, корабельный камбуз просто не рассчитан на такое количество едоков.
– И душ на юте соорудите, парни, – сказала подошедшая суперкарга. – Я сейчас на берег, за продуктами, гамаками, упаковки с питьевой водой привезу. Вы же с боцманом поработайте. Евграф Сергеевич (такое вот заковыристое имечко у боцмана!) покажет, где разместить гамаки, сделаете отдельно женскую половину и отдельно для себя. Еще, ребята, просьба к вам. К этим людям относитесь повнимательнее, досталось им очень сильно.
– А
– Если коротко, то из Узбекистана переселили сюда русских женщин с детьми. Ну не только русских, русскоговорящих, так правильнее. Здесь их прямо на базе встретили, три дня подержали в общаге, помогли с получением АйДи, выдали помощь переселенцам, ну по тысяче экю, и вывезли вроде как в Россию. Но повезли не в Россию, а сюда, в город, к работорговцам. Женщины все до сорока, девочки, мальчики – самый ходовой товар. Плюс пара десятков узбекских девочек и мальчиков из детдома, откуда-то из захолустья. Ограбили, женщин почти сразу изнасиловали, детей, правда, не тронули, только на цепь посадили. Им очень повезло, что с ними совершенно случайно оказалась одна пожилая женщина. Ее избили и выкинули со двора. Думали, местные добьют. Тут нравы очень крутые в городе, но она сумела выжить, найти английский патруль, объяснить им все. Те вызвали военных из форта, морпехи взяли штурмом этот притон, освободили наших, постреляли при этом торгашей, а пятерых выживших работорговцев повесили на воротах. Вот такая история, ребята. Давайте, вам пора работать, а мне на берег.
Тем временем морпех вместе с кэпом спустились с ходового и с корабля переправились на баркас. Крючковые оттолкнулись баграми, и баркас, лихо развернувшись, пошел к берегу. А наши стали спускать свой баркас, так как предстояло сделать не одну ходку на берег за товаром, а платить перевозчикам никто не собирался.
– Так, мужики, давайте вытаскивайте свои шмотки из кают, и будем готовить времянки. – Подошедший боцман обернулся к Ветровым. – Лена, ты переедешь к Ольге, а твой мужик поживет с нами. Мы, кстати, тоже каюты для детишек освобождаем. Кроме того, там и легкораненые будут среди женщин, зацепили при перестрелке. Жаль, при освобождении погибли шесть женщин, но тут ничего не поделать. Давайте, время не терпит. Нужно поскорее все сделать и мотать домой. Администрация протектората только горючку оплатит, а у нас заказы на рейсы горят. – И боцман ушел в надстройку.
Нам в принципе особо собирать было нечего, так что через полчаса мы уже стучали молотками, готовя крепежи для гамаков.
– И что, Малик, ну привяжешь ты гамаки от ящиков к борту, а как ходить-то от одного к другому, подумал? Нет, так не пойдет. Давай сделаем стойки, привяжем к ящикам со станками и повесим на них гамаки. Так хоть узкий, но проход останется. И на стойки без проблем листы фанеры набьем, хоть какие-то навесы будут. Хотя днем все одно здесь можно испечься, как в духовке. – И Артемьев начал рулеткой отмерять расстояние и делать мелом разметку прямо на грузовой палубе трюма для стоек из досок-дюймовок, которые мы тут же нарезали. Хорошо запас остался еще из Порто-Франко от крепежа станков.
Глава 25
Сухогруз «Медведь», Залив.
23-й год, 30-й день 3-го месяца
Мы сегодня утром вышли из душного и негостеприимного Нью-Дели. Перевезенные вчера вечером на корабль женщины и дети вроде как особых хлопот не доставляли, но на борту было тяжело. Ночью кто-то плакал, ребятишки кричали во сне, навеянном снотворным и антидепрессантами. Хоть люди и крепились, но дети были напуганы, женщины напуганы и изнасилованы, три из них ранены и одна слегка контужена светозвуковой гранатой. Так что ночью поспать практически не вышло. Попробуй засни после вахты, когда с той стороны ящиков кто-то всхлипывает, а кто-то тихо плачет. Женщины, несмотря на жару, не поднимались на палубу, сидели внизу рядом с детьми. Маленькие ребятишки, правда, не усидели в каютах и сейчас были рядом с матерями, что очень не нравилось боцману и одной из спасенных женщин, которая оказалась врачом. На самом деле, внизу уже было душно, хоть вроде и ветерок небольшой дул, и тень под навесами сохранялась. Но даже на верхней палубе нельзя было разместить столько народа, разве на ящиках, торчащих из трюма. Там как раз сидели кучкующиеся
– Блин, скорее бы до Берегового добраться. Тяжело здесь. – Подошедший матрос смахнул пот, вытер руку о штанину. – Столько баб на корабле – не к добру.
– А Ольга? Она же постоянно с вами? – поинтересовался я.
– Она не баба. Она – суперкарга! – отрезал мужик и ушел.
Сухогруз «Медведь», Залив.
23 год, 31-й день 3-го месяца
Позевывая, я стоял возле левого борта в тени грузового крана. Который день недосыпа, и кофе уже мало помогал, хотя в нем и молоток не утонул бы, настолько крепкий заваривали. Ничего, днем плюну на все и завалюсь дрыхнуть на полу какой-либо из пацанских кают. Они все равно днем по пароходу шарятся, заморочили боцману голову напрочь. Так что посплю спокойно в прохладе. А то вчера не удалось, то вахта, то пулеметы с ПТР солидолом мазали. Хотя он в здешней жаре течет с железок, но лишним не будет.
Из трюма выбралась тоненькая фигурка в здоровенных шортах и явно великоватой футболке. Одна из девчонок-подростков, которые вместе со взрослыми женщинами спали в трюме. Может, в туалет захотела или, наоборот, холодной водички попить. Тут установили пару кулеров в надстройке, в дополнение к стоявшему. Народу много, вода и в этих кончалась мгновенно.
Но девчонка целеустремленно подошла к борту, взялась руками за поручни, немного постояла, собираясь с духом. И, коротко выдохнув, оперлась ногой на нижнюю железяку…
– Пусти!!! – завопила девчонка, молотя ногами в воздухе. – Пусти меня!!!
– И не подумаю! – поставив ее у переборки и прижав автоматом, ответил я. – Ты чего, с ума съехала? Куда тебя понесло? Жить надоело?
– Да! Тебя не щупали, как курицу!!! И не насиловали мать на твоих глазах, когда получили запрет изнасиловать меня! И не твою мать застрелили англичане, ненавижу их! – Из глаз девчонки прямо-таки хлынули слезы. Она оторвала руки от моего АКМ и прижала их к лицу.
– Ну, сестренка, поплачь. – Я неуклюже взял ее за плечи и повел к скамье на юте, шуганув Коляна, примчавшегося на шум.
Усадив девочку, дал ей пластиковый стакан с водой, принесенный успевшей что-то сообразить Леной. Ленка уселась рядышком с девочкой, обняла ее, начала гладить по голове и плечам, трясущимся от рыданий.
– Тебя как зовут? – спросил я у немного успокоившейся девочки.
– Оксана Мищенко, – хлюпая носом, ответила та и шумно высморкалась в протянутый мной платок.
– Ксюш, ты пойми, твоя мама была бы совсем не рада твоему самоубийству. Жизнь – это счастье. Ты вырастешь, станешь сильной, поумнеешь. Красавица ты уже сейчас, правда зареванная и сопливая, так что найдешь хорошего парня, выйдешь замуж. – Я говорил и пытался понять, правильно ли все делаю. Ну не психолог я! Оторвать бы яйца тем мразям, которые завели такой бизнес!
– Ага, и мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. И то, что случилось, – ничего не значит? – уже осмысленно, зло спросила девочка.
– Значит. Можешь не сомневаться, те, кто это затеял, свое получат. Большинство из этих гадов уже в яме гниют. Остальных ищут те англичане, которых ты ненавидишь и которые вас освободили. Но запомни – твою маму убили не английские солдаты. Ее убили те, кто хотел сделать вас рабами. И на Старой Земле свое получат тоже. Только ты все вспоминай, каждый шаг там, все фамилии, все приметы, кто и что говорил и обещал. По прибытии вас будут долго расспрашивать, скорее всего, контрразведка, так что вспоминай, думай.