Режим бога. Восход Красной Звезды
Шрифт:
– О, не беспокойтесь!
– Саттер бросился меня успокаивать - Ваше достижение не осталось незамеченным. "Феличиту", также пустили в эфир, кроме того, WTCG Channel сделал специальный репортаж о вашем феномене. Советский мальчик-вундеркинд, боксер, певец и композитор. Вас, теперь, разыскивают многие журналисты, а также, представители самых известных музыкальных лейблов. Мне, звонил Майкл Гор из Атлантик Рекордс. Они хотят предложить вам и "Красным звездам" контракт, возможно организовать тур по Америке.
– Вить, что случилось?
– старший брат увидел выражение
– Кассета со "Звездочками" утекла на Запад - скрывать не было смысла, бомба взорвалась - Мы, Леха, теперь, очень популярны в Штатах.
И, уже, шепотом на ухо - Надо, срочно ехать к Чурбанову. Мы первыми, должны преподнести эту историю. Неизвестно, как Суслов доложит все на Политбюро.
– Так как, насчет интервью?
– Саттер умел быть настойчивым.
– Возможно, позже - уклончиво ответил я - Мне надо освежиться.
А возле туалета, меня, уже ждали. Раз, два, пять, семь, девять грузин вольно расположились вдоль лестницы, которая вела в туалет. Впереди, стоял носатый, бородатый мужчина, одетый с нескрываемым шиком. Лаковые туфли, шерстяной костюм в полоску, шелковый шарф. Руки в перстнях и наколках. Зрачки расширены, руки постоянно в движении. Хватает сам себя, теребит одежду. Что-то с ним, не так.
– Вах, какие люди!
– усмехнулся грузин и обернувшись к низкому, жилистому помощнику, произнес - Шалва, смотри как год хорошо начинается. Мы его искать собрались, а он сам пришел. Что Вахтанг попросил сделать с этим сопляком?
– Переломать руки и пальцы - Шалва достал из кармана кастет и надел на правую руку.
– Вот видишь!
– развел руками грузин - Вахтанг нам брат. А желание брата - закон. Зачем ты обидел Вахтанга? За базар, ответить надо.
– Сами, кто будете?
– кровь живее побежала по жилам, дыхание участилось, я начал входить в боевой режим.
– Мы - вольные бродяги.
– Уголовники, значит. А ты, "вор в законе" - я кивнул на татуировки.
– Вах!
– удивился грузин - Умный.
Сигналом для начала атаки, послужил Леха. Заметив, что меня на лестнице окружают кавказцы, он вскочил из-за стола и бросился через весь зал, сшибая гостей и официантов. Удар Шалвы, я чуть не пропустил. Сработали рефлексы. Нырок вправо и мой кулак впечатывается в скулу грузина. Тот с криком улетает под ноги "законника". Слева, кто-то бьет наотмашь и я опять уклоняюсь, выстреливая "двойкой". Хрип, мат. Сзади, меня пытаются схватить за плечи. Хлесткий удар пяткой в пах. Все, как учила Альдона. Еще порция мата. В зале раздаются женские крики. Вор откатывает Шалву, выхватывает нож и перечеркивает им перед собой крестом. От первого выпада я ухожу, второй принимаю на предплечье. Резкая боль. Вхожу в клинч, бью "крюком" в подбородок. Голова вора дергается вверх и он валится на пол. Нокаут. Тут, вскакивает Шалва. Его ведет, качает. Слишком широкий замах. Еще одна резкая "двойка" в голову. Хруст зубов, брызги крови. Шалва опять падает. Кидаю взгляд назад. "Мамонт", как котят раскидывает грузин в сторону. Двое валяются, зажимая разные части тела, еще один пытается по-борцовски броситься в ноги, но получает коленом в лоб.
У входа, уже заливается свисток, слышен топот доблестной милиции. Двое кавказцев пытаются сбежать, но их, хватает знакомый, круглолицый лейтенант с напарником. Кстати, вполне профессионально, валя подсечкой и заламывая руки назад. Заковывают в наручники. Грузины вращают глазами, что-то орут по-своему. Ко мне подходит Леха с салфетками. Разрываем рукав, на пол течет кровь. Конец второму, Шпильмановскому костюму. Краем глаза я вижу, как Саттер щелкает маленьким фотоаппаратом. Надо бы засветить пленку, но сил уже нет.
– Глубокий порез, надо зашивать - Леха качая головой, прикладывает салфетки к ране.
Кругом собирается молчаливая толпа, прибавляется милиции. Грузин кантуют ко входу, попутно обыскивая. К нам пробирается круглолицый лейтенант, в сопровождении пузатого капитана.
– Товарищи, разойдитесь. Виктор, что случилось?
Этот вопрос, нарисован на лице всех окружающих, включая Леху.
– Привет от Кикабидзе - у меня начинается отходняк и я сажусь на пол. Вот и второй повод образовался, для звонка Чурбанову. Точнее, третий. Первый - попасть в 18-е отделение милиции, где нас знают.
1 января 1979 года
18-ое отделение милиции, Москва, 18.35
День Сурка. Я снова, в гостях у радушного начальника 18-го отделения - Николая Евграфовича. "Буденовские" усы майора, все так же воинственно топорщатся, а мягкий украинский акцент заставляет улыбаться и вспоминать романы Гоголя. Только теперь, я в милиции не с Клаймичем, а с Лехой. Но атмосфера - все та же. Помещения с казенной мебелью, плакаты о победе коммунизма, фотографии преступников. Сидим в кабинете Евграфыча, пьем чай и ждем Чурбанова. Руку мне за полчаса зашили в Склифе (каждую минуту, Леха хватался за голову и причитал "Что я скажу твоей маме"), после чего на Москвиче, как белые люди, проследовали в 18-е отделение. Майор аккуратно, без протокола, расспрашивает о случившимся.
– Прямо на сходах, серед людей?
– милиционер удивленно качает головой.
– Да, там с полсотни свидетелей было - отвечает за меня Леха - Совсем бандиты обнаглели.
Сейчас скажет "куда смотрит милиция?". Но нет, промолчал.
– Мне кажется, их главный не совсем в себе был - я потрогал руку. Болит зараза, ноет. Голова раскалывается
– Под наркотиками - я и не заметил, как в кабинет начальника просочился молодой парень с короткой, военной стрижкой и волевым лицом - Врачи, уже освидетельствовали.
– Це, мой крайший опер, Ваня Шестаков - майор махнул рукой и опер приземлился к нам за стол. И, тут же вскочил вместе с Евграфычем. В комнату стремительно вошел Чурбанов, в компании с лысым, грузным генералом. Мы с Лехой, тоже встали, не зная как себя вести. Разыгрывать из себя ребенка, как это было в прошлый раз, в присутствии Галины Леонидовны и Светланы Владимировны, смысла не было, но и виноватым, я себя не чувствовал. Чурбанов сам, разрешил мои сомнения. Крепко обнял, пожал левую руку. Кивнул на правую: