Режимный апокалипсис
Шрифт:
— Ты вчера уезжал ночью.
— Да, верно, — легко согласился Аксенов. — У меня была работа. Неужели ты меня ревнуешь? Поверь, для этого нет повода.
— А я и не ревную, — надулась Анфиса. — Дедушка хочет сказать тебе что-то важное.
Неуклюжий, низкорослый, невероятно скуластый, с узким разрезом глаз старик держал в цепких мускулистых руках какую-то суковатую палку, напоминавшую окаменелую змею. Казалось, что он не верил ни одному слову, сказанному Дмитрием, и выбирал момент, чтобы уличить того во лжи.
Вытащив трубку изо рта, он проговорил:
— Это
— А что же тогда? — посмотрел Аксенов на старика.
— Это сердятся духи. — Голос у него оказался басовитым и очень сочным, безо всякой хрипотцы, столь свойственной пожилым людям. — Они прогневались. В последнее время слишком много людей стало приезжать сюда.
Речь у него была правильная, с хорошо поставленным голосом, какой можно встретить только у человека, привыкшего к публичному выступлению. Анфиса как-то обмолвилась, что прежде ее дед учительствовал в городе, преподавал историю, а потом вдруг неожиданно сменил официальный костюм и галстук на бубен и одеяние шамана, объяснив это тем, что духи призвали его служить и оберегать покой людей.
— Вам надо уходить отсюда, — продолжал старик, — находиться здесь очень опасно. Гутху, бог нашего народа, швырнул камень в бога горы Камули.
— Хм… И зачем ему это нужно? — с любопытством спросил Дмитрий.
— Потому что он невероятно глуп, он поругался с богом горящей горы Камули, потому что тот сказал, что сильнее его. Гутху следовало проявить мудрость и не обращать внимания на его пустые слова, — охотно ответил старик, и Дмитрий невольно улыбнулся, не столь часто можно встретить суждение, что бог, которому поклоняешься, может быть законченным глупцом. — Камули и духи станут отгонять Гутху дымом и огнем. Между ними произойдет большая ссора, в результате которой погибнет много людей.
Старик крепкими желтоватыми зубами вцепился в длинный мокрый конец чубука и, сладко прикрыв глаза, пыхнул дымком.
— О чем он таком говорит? — удивленно посмотрел Дмитрий на Анфису. — Какие еще боги, какие духи?
— Дедушка всегда говорит правду, — взволнованно произнесла девушка. — Ты его слушай. Не было случая, чтобы его пророчества не сбылись.
— Ты хочешь сказать, что веришь во все эти шаманские вещи? — все более удивляясь, спросил Аксенов.
Анфиса как будто бы переродилась. Она открывалась для него совершенно с другой стороны, о которой он прежде не подозревал. Среди густой и зеленой тайги в девушке словно проснулись дремавшие инстинкты далеких предков, и в ней мало что осталось от современной девчонки, какой она была в Москве. Она стала частью окружающей природы, слившись с голосистыми горными ручьями, тайгой, наполненной звуками зверей и птиц, громогласными вулканами, изливавшимися лавой.
— Вы мне не верите… — укоризненно покачал головой старик. — Но я только что разговаривал с духами. Сам всемогущий бог Дустехтичу на них рассержен. Но он пока не знает, чью принять сторону, и будет просто наблюдать за ними. Духи мне сказали, что брошенный камень упадет завтра, чтобы убить злых духов горы. Сейчас духи мрака делают все возможное, чтобы увести камень
— Послушайте, я знаю, что вы были учителем, — обратился Дмитрий к старику, — неужели вы сами верите в то, что говорите?
— Я слишком много знаю и слишком долго живу, чтобы не верить тому, о чем меня предупреждают духи. Они со мной разговаривают так же просто, как ты со мной, и не лгут. Мы понимаем друг друга. Я вижу, что ты хороший парень, забирай отсюда мою внучку и уходите подальше от этих гор, куда-нибудь к берегу, — махнул он в сторону океана. — Может, тогда вам и удастся спастись. А я сделаю все возможное, чтобы спасти свою внучку. — Слегка задумавшись, старик добавил: — У меня это получится, если мне помогут. Я всегда с ней буду рядом, даже тогда, когда меня не станет.
Аксенов невольно нахмурился, разговор получался трудным.
— А то, что я хороший парень, это вам тоже рассказали духи?
— Я не спрашиваю у духов совета в семейных делах, разбираюсь сам, — мягко улыбнулся старик. — Это я и так хорошо вижу.
— Почему бы мне тоже не поговорить с духами? Может, они расскажут что-нибудь интересное.
— У тебя это не получится. Ты другой, — покачал головой шаман.
— Как же вам удается с ними разговаривать?
— Боюсь, что ты меня не поймешь.
— А вы все-таки попробуйте, растолкуйте.
— Что ж… Для того чтобы начать разговор с духами, нужно выпить отвар из мухомора. Это более простой путь к духам. А когда…
— Что?! — невольно вырвалось у Дмитрия. — Мухомор?!
— Да, именно мухомор, только он подходит, — холодным тоном подавил его горячность старик.
— Но ведь мухомор — стопроцентный галлюциноген! От него какая угодно чертовщина может показаться.
— Возможно, и так… А еще духи мне сказали, что ночью ты ездил в поселок к своим друзьям, а утром поднимался на самую вершину горы и едва не упал прямо в огнедышащую пасть великого Камули.
Аксенов с любопытством посмотрел на старика. Ему было известно, что даже самый просвещенный камчадал никогда, в силу каких-то древних суеверных предубеждений, не поднимется на действующий вулкан. Где-то внутри каждого из них продолжал жить страх перед извержением, выработанный многими поколениями предков.
Старик не был на горе и, следовательно, не мог видеть его на вершине.
Но даже если предположить, что ему все-таки удалось подсмотреть за ним, то каким образом он сумел узнать, что внутри жерла плещется раскаленная лава и что он едва не оступился в многотысячный жар?
— Как ты угадал?
— Бог Камули поставил передо мной зеркало, и я увидел в нем тебя, — слегка улыбнулся старик. — А еще я успел потянуть тебя назад за штаны, когда из-под твоих ног обвалился камень.
— Ну и дела! — покачал головой Аксенов. — Ты говоришь так, как будто стоял рядом. Пойми ты, дед, мы не можем уйти отсюда. У меня здесь работа, я должен следить за вулканом. — Неожиданно Дмитрий услышал в собственном голосе некоторую растерянность. — А если возникнет какая-то опасность, я просто обязан буду предупредить о ней людей.