Режиссер Советского Союза 6
Шрифт:
К Николаю Николаевичу я пришёл с достаточно провокационным предложением. Если бы мы пошли стандартным путём, не заручившись поддержкой одного из больших начальников, то только зря потратили время. Надо признать, что виной тому и моя подмоченная репутация. С некоторых пор приходится преодолевать дополнительные барьеры, выставляемые советской бюрократией.
— Без вашего одобрения концепции нового сериала, нас завернут ещё на этапе рассмотрения сценария. Вы главный заказчик, поэтому комиссия будет обязана детально обосновать гипотетический отказ, — пытаюсь убедить недовольного Месяцева.
— Оно и немудрено! Только тебе в голову могло прийти снимать кино под названием «Тайны дворцовых переворотов», — собеседник
— Здесь вы неправы. Уже сейчас понятно, что наш фильм «Лариса Дубровина» будет самым кассовым в конце этого и начале следующего года. Потому глупо не воспользоваться интересом зрителя к данной эпохе.
— Ну, ещё бы! — усмехнулся Николай Николаевич, — Две недели по ТВ гоняли ваши ролики, которые ты обозвал трейлерами. Такого раньше никогда не было, вот народ и повалил на сеансы. Только ты решил свои проблемы, и новую картину разрекламировал. А мне теперь приходится отбиваться от твоих коллег, которые тоже хотят рекламу. Мало того что ты в своё время народ взбаламутил и в утренних сеансах, трейлеры начал крутить. Сколько крови остальные режиссёры прокатчикам выпили. Вот и до нас добрались.
— Можно спокойно гонять ролики, рекламирующие фильмы по третьему каналу. Про газеты, журналы и радио тоже не стоит забывать. Но почему-то советские режиссёры возбудились именно после телевизионной демонстрации рекламы. Ранее сидели на попе ровно и надеялись, что зритель попрёт валом на их «шедевры». Но народ у нас уже избалованный и половину предлагаемого продукта смотреть не хочет. При этом коллеги до сих пор не догадались, что успех работ ТО «Прогресс», заключается не в рекламе. Надо идти в ногу со временем, а ещё предлагать новые концепции кино. После достаточно слабого фильма «Война и Мир», зритель всё равно отреагировал на подобный сюжет весьма положительно. Это мы и использовали в своей новой картине. Времена изменились, и мало кого интересует политическая подоплёка. Людям интересна атмосфера прошлых веков и история, пусть она подаётся в весьма вольной трактовке. А «перевороты» точно будут пользоваться популярностью. Мы ещё подадим всё в яркой обёртке — костюмы, причёски, красивые актёры, интриги, немного оголённых плеч и фривольных намёков. Обнажим, так сказать, гнилую сущность царизма.
— Не ёрничай, пожалуйста, — остановил мой пассаж Месяцев, — Будто я не знаю, что ты подложишь всем какую-нибудь свинью. Наверняка народ увидит много намёков на ситуацию в СССР. Если ты обещаешь обойтись без провокаций, то я подтвержу комиссии, что телевидение заинтересовано в этом проекте. Но не уверен, что разного рода провокаторы и «голоса», не начнут трактовать моменты фильма по-своему.
Как же они меня все достали! Даже Николай Николаевич — один из самых адекватных и прогрессивных руководителей в стране, несёт подобные глупости.
— Мы уже обсуждали этот вопрос. Да и Екатерине Алексеевне я не раз пытался доказать ошибочность таких мыслей, — отвечаю после тяжёлого вздоха, — Нельзя придерживаться подобной пораженческой позиции. На людях мы заявляем о собственном взгляде на кинематограф, клеймим всяких чешских вырожденцев, осуждаем крен западных режиссёров в сторону полной бездуховности. И это касается не только кино. При этом великая страна боится мнения кучки доморощенных критиканов, которые будут недовольны всегда, так как ненавидят всё советское. А ещё глупее ориентироваться на мнение людей, работающих на иностранные разведки. Почему я не могу снять фильм об истории своей страны? Потому что, какие перестраховщики и трусы боятся гипотетических последствий, кои им устроят обыкновенные враги СССР? Вам не кажется, что ситуация давно напоминает шапито? Если пропаганда противника превосходит нашу, то надо менять исполнителей,
Видя недоумённый взгляд собеседника, рассказываю ему анекдот про бордель. Месяцев некоторое время сдерживался, но потом заразительно рассмеялся.
— Давай аккуратнее с аналогиями. Переспорить тебя всё равно невозможно, но я буду настаивать на соблюдении своих условий, — к моей радости произнёс начальник, — На сценарной комиссии будет наш представитель. Если какие-то моменты ему не понравятся, то лучше сразу меняй сценарий. У меня и так забот хватает с твоими новациями. Боюсь, как бы нам ни аукнулись твои «Студенты». Видел я первые серии. Это далеко не лёгкий телефильм, а настоящее социальное кино, причём весьма неоднозначное. Не знаю, что скажет приёмная комиссия. Я прекрасно понимаю, что темы вы поднимаете актуальные. Вот только не все у нас обладают должной широтой взглядов. А ты сразу ещё проект про царей хочешь запустить.
— Постоянно твержу всем твердолобым товарищам одно и то же. Я не снимаю фильмы про императоров, дворян или крестьян. Речь идёт об истории нашей страны. Да, мы стараемся абстрагироваться от идеологической составляющей. Может, поэтому наши проекты пользуются популярностью?
— Алексей, прекращай вот это свои разговоры. Однажды ты договоришься до весьма серьёзных последствий, ещё и невиновных людей подставишь. Я тебе своё видение ситуации обозначил и больше ничего сказать не могу.
— Честно говоря, не ожидал, — произношу в лёгком замешательстве, — Думал, вы откажетесь и даже говорить со мной не пожелаете.
— Это ещё почему? Потому что вы назвали меня слишком старой для роли Элен? И ещё над моим мужем издевались? — Скобцева обворожительно улыбнулась.
Только не поймёшь, она действительно иронизирует или так умело лицемерит. Ещё и место встречи выбрано необычное — ресторан Центрального дома актёра. Некоторые знаменитые деятели кино, доброжелательно приветствовавшие актрису и демонстративно меня игнорирующие, находились в таком же недоумении. Чего вдруг понадобилось этому хмырю Мещерскому от жены самого Бондарчука, с которым он конфликтует. Только я ни с кем не ссорился. Ляпнул только пару раз лишнего и то не со зла. Правда, заслуженным товарищам преподнесли всё в ином свете, вот отношения и испортились. На достопамятном товарищеском суде это мне аукнулось. Оказывается, уж очень много коллег смотрят на меня волком. Сегодня в зале тоже ощущается не совсем здоровая атмосфера, только мне плевать. Думаю, коллеги это ощущают и пытаются прожечь меня злобными взглядами ещё сильнее.
— Я от своих слов не отказываюсь. Понятно, подобное мнение кому-то не понравилось, — возвращаю улыбку, — Предлагаю воспринимать мои слова как обычную критику.
— Этот «кто-то» думает совершенно иначе. И очень негодовал, что какой-то сопляк позволяет себе прилюдно подобные высказывания, ещё и за спиной, — опять эта непонятная улыбка, — Что касается критики, то она бывает разная, и не должна переходить определённых границ.
— Если дело зашло так далеко, то я готов извиниться. Но мнения своего не изменю. И вообще, «сопляк» давно сказал своё слово в кинематографе. Поэтому предлагаю обсудить сценарий и вашу будущую роль. Скажу честно, без проб я утвержу только вас и ещё одну актрису.
— Вот потому я и согласилась на встречу.
— Потому что я чего-то стою, как режиссёр?
— И это тоже. Но дело больше в роли. Какая дура в здравом уме откажется сыграть дщерь Петра? — огорошила меня Ирина Константиновна и тут же сменила тему, — А какую роль вы отводите Серовой?
— Рад, что вам импонирует образ Елизаветы. Валентина Васильевна будет играть жену Меншикова Дарью. Это будет первый эпизод фильма, и вы с ней не пересечётесь, — поясняю на всякий случай, ведь я не знаю какие отношения у двух звёзд.