Режиссер твоего завтра
Шрифт:
Как бы Мартин ни изменил обстановку, я прекрасно все помнила. Под стеной напротив окна стоял диван — на нем я провела множество часов, застыв в одной позе, пока Мартин меня рисовал. Голой.
Теперь на том месте стоял высокий зеркальный шкаф. Смотря на свое отражение, я спросила:
— Получилось у тебя избавиться от воспоминаний с помощью ремонта и новой мебели?
Мой вопрос явно застал Мартина врасплох. Конечно, он хорошо позаботился о том, чтобы меня не вспоминать. Наверняка сжег все картины со мной.
— Моя девушка — дизайнер интерьера. Это была
Так неловко я себя сто лет не чувствовала. Жар прилил к щекам, и я опустила голову. Вот черт. С чего я решила, что Мартин тяжело переживал наше расставание? Тогда казалось, будто он готов похитить меня и заточить в подвале, лишь бы я не могла уйти. Я с содроганием вспомнила угрозы, которыми он одарил меня на прощание.
Конечно, это был просто юношеский максимализм. Мне тогда тоже казалось, что земля разверзается под ногами, а мир превращается в ад. Теперь все осталось в прошлом, а Мартин наверняка вспоминает о том времени с легким сердцем.
— Очень красиво, — ответила я, оглядывая навесной потолок, декорированный плавными изгибами линий лампочек. На белых стенах раскрывались абстрактные рисунки, сделанные черной кистью. Я даже не сомневалась, что этой кистью водил по стенам Мартин.
Картин на стенах больше не было. Мне показалось это странным. Неужели он бросил рисовать?
Действительно, стол не был завален эскизами. В стакане не стояли десятки острозаточенных карандашей. Грусть серым туманом прокралась в мою душу. Неужели Мартин вместе со мной оставил в прошлом свой талант?
Но в один момент молчания, повисшего между нами, я поняла, насколько мелочны мои переживания. Сегодня из-за какой-то ошибки в моем прошлом погибли люди. Пусть я до одури сильно желала наплевать на свои догадки и посчитать случившееся очередным помутнением рассудка, но! Я больше не прощу себе ни одной попытки забыть случившееся.
С ужасом я осознала, что зря сбежала позавчера из машины Мартина. Тогда я испугалась, помню. Но бежать больше нельзя.
Глава 7.
— Нам нужно поговорить о произошедшем, — начала я. — Но не здесь.
На вялых ногах я вышла из комнаты и свернула к кухне, надеясь, что на ней миражи воспоминаний не всплывут перед глазами.
Кухонные шкафчики нежно-кофейного цвета заменили белые полки. Как всегда, здесь была идеальная чистота. Мартин никогда не оставлял после готовки ни единой капли на столе или случайно упавшего стебелька петрушки на полу.
Я любила наблюдать, как он готовит — с аристократической грацией и излишней аккуратностью. Возможно, поэтому его блюда были безумно вкусными и настолько красивыми на вид, что их становилось жалко портить вилкой или ложкой.
Готовит ли он сейчас? Кухня выглядела настолько чистой, будто ею вообще не пользуются.
Я перевела взгляд к столику у стены. Над ним под часами висел альбомный лист с бросающейся в глаза надписью: «Одна выкуренная здесь сигарета — сто рублей!» На столике стояла прозрачная баночка, на дне которой
Мартин прошел мимо меня, бросил в банку стольник и открыл окно. За полотном штор достал с подоконника пепельницу и поставил ее на стол.
— Твоя девушка не в восторге от того, что ты куришь? — спросила я, присаживаясь на стул.
Лицо Мартина озарила на миг вспыхнувшая зажигалка. Он с наслаждением затянулся сигаретой и выпустил струю дыма к окну. Вспомнилось, как когда-то Мартин сказал, что в жизни не будет загаживать дымом сигарет свои легкие.
— Таким образом мы разрешили ссору. Она не возмущается из-за курения и по утрам с довольным лицом опустошает банку.
Я покосилась на тысячу рублей. Выходит, столько собралось за полдня?
Выходит, они живут вместе. Странно осознавать, что Мартин больше меня не любит. Я так привыкла к его любви. Его чувства были настолько сильны, что их хватало на двоих.
Я его не любила, хотя говорила противоположное. Боялась потерять бережное, ласковое обращение к себе, поэтому лгала, сколько могла.
Отлично, прежде я бежала в реальность от болезненных воспоминаний. Теперь я бегу в воспоминания от реальности.
— Как ты оказался в парке аттракционов? — наконец-то заговорила я на крайне важную тему.
Мартин отвернул лицо от окна и стряхнул пепел в пепельницу. Аромат его сигареты не казался мне противным. Наверняка он курил что-то дорогое.
— С друзьями пошел отдохнуть. А потом так же, как и в прошлый раз, увидел, что должно случиться в ближайшую минуту, и побежал искать тебя, чтобы спасти.
— Тогда почему ты, вместо того чтобы искать и спасать меня, не подошел, например, к администрации парка и не сказал, что аттракцион неисправен и могут погибнуть люди?
— Хорошо, допустим… — Мартин подпер рукой подбородок и уставился на меня своими черными глазами. От его пронзительного взгляда я почувствовала покалывание в груди. — Подхожу я к администрации, сообщаю о поломке — и мне не верят, говоря: «Аттракцион новый, с чего бы ему ломаться». И, пока я пытаюсь уговорить администрацию, уже не успеваю спасти тебя. — Мартин откинулся на спинку стула и вновь затянулся сигаретой, после чего добавил: — Конечно, потом мне уже верят, когда аттракцион падает… И тут у них назревает вопрос: а я откуда знал, что он сломается? Или я сам его сломал, или видел, как это делал кто-то другой — но ни то, ни это не правда. А истинная правда в том, что мне все привиделось минутой ранее. И какой итог?
— Я погибла, а на тебя могут свалить поломку аттракциона, а потом посадить. — Вздохнув, я опустила голову. — Не представляю, что делать дальше.
— Должен ведь быть в этом какой-то смысл.
Вспомнился приснившийся сон и загадочные слова Маргариты Николаевны. Я подавила в себе смущение показаться спятившей. Кому, как не Мартину, я могу об этом рассказать и с кем поделиться выводами?
Глядя на свои руки, которым не могла найти места, я рассказала Мартину обо всем странном, что происходило со мной последние дни. А после озвучила мысли по этому поводу.