Резидент «Черная вдова»
Шрифт:
— Скажи, что пожар, коридор горит.
— Пожар!! — крикнул дворник, нагнувшись к замочной скважине. — Пожар, Акулина! Спасайся!
И как только дверь открылась, в квартиру вошли чекисты. Обыск в квартире дал неожиданный результат: обнаружили пистолет и три гранаты. Брауде взяла пистолет и кончиком белого платка провела по стволу; черная пороховая гарь на платке породила у нее вопрос к хозяйке квартиры:
— Ты стреляла из него в Шамовской больнице? — И, глядя в глаза Акулине, добавила: — Там ведь тоже была молодая особа в белом халате. Надеюсь, больные тебя узнают. — Брауде положила оружие
Женщина зарыдала:
— Я все расскажу вам. Все. Только туда я не поеду.
Брауде села на стул и спокойно спросила:
— Где твой шеф, возглавлявший налет на больницу?
— Он… он… я его не знаю… Первый раз там увидела… Его называли Григором.
— Кто тебя с ним познакомил?
— Кандидий. Фамилию не знаю…
— Где живет? Ну! Быстро отвечай! — начала терять спокойствие Брауде, вставая со стула.
Он живет на Второй горе. В двухэтажном деревянном доме… Адреса я не знаю. Но я однажды случайно видела его выходящим из этого дома. Кандидий никогда не говорил, где он живет.
— Где он работает?
Она пожала плечами и жалобно пролепетала:
— Раньше был военным. Служил в штабе Казанского военного округа. Теперь, кажется, подался к большевикам. В каком-то штабе служит.
— Значит, он военный?
— Вроде. Но он ко мне по ночам приходил всегда в штатском. Только раз я видела его в форме…
— Мы с тобой, милочка, договорим позже, — энергично произнесла Брауде, — а сейчас ты покажешь тот дом, где живет Кандидий.
Перед тем как поехать на Вторую гору, Акулине и дворнику представили труп для опознания. Только Акулина его не признала. Правда, арестованная женщина сказала, что Кандидий ее предупредил: скоро должен приехать один человек по имени Януарий и его нужно на пару дней пустить под крышу. Возможно, что это один и тот же человек.
И снова бешено неслась чекистская машина по улицам древнего города, чтобы набросить петлю смерти на очередного врага новой власти, сулившей народу золотые горы.
И многие верили этому. Искренне верили и чекисты в праведность своей жестокой миссии — как им казалось, во имя многострадального народа, дабы очистить землю от скверны и побыстрее осчастливить его.
Двухэтажный деревянный дом возвышался над крутыми красивыми оврагами, опоясывавшими улицу с двух сторон, будто желто-зелеными яркими ожерельями. По дну одного из оврагов проходила улица Низенькая с ветхими убогими домишками. Именно туда, перекрывая пути возможного бегства врагов, Брауде поставила двух чекистов. Остальные, взяв дом в кольцо, решили без шума задержать Кандидия. Дверь в подъезд открыли без особых усилий. Чекисты с оружием на изготовку осторожно поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Но двери там в обе квартиры оказались запертыми. Попытались одну из них открыть отмычкой. Услышав эту возню, из-за двери мужской голос с настороженными нотками спросил: «Кто там?»
Аскар Хайретдинов плотно прижался к стене, но тут же побежал вниз, громко топая ботинками.
Брауде поняла его уловку: в подобных ситуациях убегает от хозяев, будучи обнаруженным, только вор-домушник. Именно так воспринял происходящее и хозяин, открыв дверь. Его сбили с ног, и чекисты
В доме на Второй горе оставили засаду. В тот же день, к вечеру, туда пожаловал сам Григор, возглавлявший нападение на больницу. После недолгого запирательства он показал: на германскую разведку начал работать после вербовки его в 1916 году, когда находился в плену. После возвращения в Россию был связником: курсировал между Восточной Пруссией и Москвой, а затем — Казанью. По приказу Селиверста — ему подчинялся в Казани — он организовал нападение на поезд на станции Красная горка, а затем — на больницу.
Селиверст работал обычным дворником: обслуживал железнодорожный вокзал. Лучшего места для контактов с агентурой не придумаешь. И вряд ли кто-либо заподозрил бы его в том, что он — матерый агент германского генерального штаба. По показаниям того же Григора Селиверст — кадровый разведчик, похоже, пруссак.
— Это он Черная вдова? — затаив дыхание, спросила Брауде.
От этого вопроса Григор вздрогнул, будто ему сделали больно и, закрыв глаза, выдавил из себя:
— Не думаю. Не будет резидент махать метлой и собирать мусор в засаленной робе.
— А откуда вы знаете, что Черная вдова — резидент?
— Мне о нем сказал Селиверст. — Агент сморщил лоб от напряжения. — Однажды, когда Селиверста не было, Черная вдова самолично вышел со мной на связь. Речь шла о срочной подготовке одной диверсионной акции на местном пороховом заводе. Но было это в прошлом году при Временном правительстве.
— Лицо его запомнили? — осведомилась Брауде, закуривая папиросу.
— Нет. Встречались ночью в Надворной церквушке на архиерейской даче. Света там не было.
— Голос запомнили? — Брауде потушила папиросу и потерла виски кончиками пальцев. — Ростом он какой?
— Голос — тенор, хотя и плечист и сложен ладно. А ростом он не выдался.
— Черная вдова был один?
— Вдвоем. За его спиной, как тень, все время стоял коренастый тип, который ни словом, как глухонемой, не обмолвился.
— А его запомнили? — Брауде провела ладонью по лицу, словно хотела разом снять всю усталость от бессонных ночей. — Его-то, спрашиваю, запомнили? Какого он возраста?
Каждый раз, когда Брауде задавала очередной вопрос, арестованный медлил с ответом, словно освобождался от дремоты.
— О нет. Он, как привидение, слабо различался в темноте. Мне тогда даже как-то стало не по себе: показалось, что от него исходит большая, подавляющая психику, сила. А возраст его? Да, наверно, лет сорока. — Григор немного скособочился и схватился за сердце. Ему дали стакан воды. И когда агент пришел в себя, Брауде осведомилась у него:
— А резидент, судя по его голосу, старый?