Резидент свидетельствует

Синицын Елисей

Делегация США поддержала попытки финской делегации. Было ясно, что Запад хочет поссорить Финляндию с Советским Союзом. Узнав об этом, демократы страны активно выступили за подписание Договора и, несмотря на сопротивление США и реакционных сил страны, Мирный договор с Финляндией был заключен от имени Советского Союза и Великобритании и стран содружества. Подписан он был в Москве 10 февраля 1947 года. США не участвовали в его подписании, поскольку юридически не находились в состоянии войны с Финляндией.

Выражая настроение и волю народа Финляндии, Паасикиви уже через два дня после заключения Мирного договора заявил:

— Мы должны поддерживать добрососедские отношения с

Советским Союзом, и наша внешняя политика не может быть когда-либо обращена против Советского Союза. Если в будущем кто-нибудь попытается напасть на Советский Союз через нашу территорию, мы должны вместе с Советским Союзом сражаться против агрессора в таком масштабе и так долго, как мы только сможем.

В свою очередь, первый заместитель председателя парламента Урхо Кекконен (ставший им после ухода из правительства) заявил, что «ратификация Мирного договора, которая свершилась сейчас так внезапно, кладет конец определенному периоду истории нашего отечества, тому злополучному периоду, первые события которого начались 30 ноября 1939 года (начало «зимней войны»). Ратификация Мирного договора означает также начало нового периода в жизни нашего народа».

Заявлением двух ведущих лидеров страны Паасикиви и Кекконена освятили Мирный договор для Финляндии. Именно этот договор стал одним из важнейших документов, определивших дальнейшее направление внешней политики Финляндии на сближение с СССР.

Вскоре, после ратификации Финляндией Мирного договора, Союзная (советская) контрольная комиссия закончила свою работу и Жданов со своим аппаратом генералов и полковников покинул Хельсинки.

Назревали условия для следующего договора — о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Разумеется, в центральном аппарате разведки это было воспринято как сигнал для резидентуры, чтобы она не упустила из вида такое важное событие.

Не откладывая вопрос в дальний ящик, в июне 1947 года я написал соответствующую телеграмму резиденту и понес ее на подпись к новому начальнику разведки Петру Васильевичу Федотову. Ранее он работал начальником управления контрразведки и, по словам его противников, был медлителен в решении вопросов, а его сейф назывался «братской могилой живых дел». На самом же деле оказалось, что он весьма активно, с положительными результатами, руководил разведкой.

Встретил меня он доброжелательно. Рассказав ему суть вопроса и коротко доложив состояние дел в резидентуре, попросил подписать телеграмму. Читал он ее дважды, медленно, а затем сказал, что телеграммой таких вопросов не решить, мне надо выехать в Хельсинки и там с работниками резидентуры обсудить их.

Прошла неделя, а кадры все еще не могли получить из МИДа паспорт с визой финского посольства на въезд в Финляндию. Я уже хотел жаловаться Федотову, что кадры задерживают мой выезд, как неожиданно позвонил он сам и сказал, что заместитель заведующего отделом ЦК партии по международным связям Терешкин просит прийти к нему по весьма важному делу.

С Терешкиным мы встретились как старые друзья, вспомнили жаркие дни работы в Хельсинки. О причине моего приглашения к нему в ЦК он рассказал следующее. Недавно наш посланник в Финляндии сообщил, что член ЦК коммунистической партии Финляндии Юрье Лейно скрытно от руководства партии написал книгу антисоветского содержания, в которой в извращенном виде раскрывает беседы Жданова за период его пребывания в Хельсинки с членами ЦК компартии. Попытки руководства финской компартии уговорить его отказаться от издания книги отклоняются Лейно, а рукопись им уже передана в издательство. Его жена Герта Куусинен просит, сказал Терешкин, чтобы ты приехал в Хельсинки и попытался уговорить его отказаться от издания

книги, так как публикация ее может сорвать заключение Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.

— А если Лейно откажется изъять рукопись из редакции и уничтожить ее, что делать тогда? — спросил я его.

— Для этого мы и посылаем тебя в Хельсинки, чтобы в зависимости от поведения Лейно ты внес предложение, как решить эту проблему. С отъездом не задерживайся.

Через день вылетел в Хельсинки. Чтобы прояснить ситуацию, встретился с Гертой Куусинен. На встрече она рассказала, что год назад развелась с Лейно. Из трезвенника, ни капли не бравшего в рот спиртного до 1944 года, он за два последующих года, находясь на посту министра внутренних дел, превратился в алкоголика.

— Пытался ли кто-либо из руководства партии говорить с Лейно о написанной им книге? — спросил я.

Герта ответила, что несколько раз пытались выяснить, каково содержание написанной им книги, но он всякий раз уходил от вопросов.

На следующий день повидался с Лейно. Встретил он меня настороженно, не так, как в прошлые годы — в обнимку. Выглядел он типичным алкоголиком — отечное, синюшное лицо, с ярко-красным носом и трясущимися руками. Я не удержался и спросил, отчего он так плохо выглядит, постарел и кажется совсем больным человеком. Лейно хотел подняться и стоя ответить, но покачнулся и шлепнулся обратно в кресло. Собравшись с мыслями, он сказал, что за два года, после того как мы расстались, у него было очень много работы по министерству внутренних дел, без выходных и свободных вечеров. Работа изнурила его, и он хочет уйти в отставку.

Затем он стал вспоминать, как в 1945 году обезвредил группу разведчиков центрального аппарата финской разведки, пытавшихся расшифровать телефонную связь Жданов — Сталин. Рассказывал он и о других «победах» в пользу Советского Союза, но молчал о своей литературной работе. Я посчитал, что наступило время спросить его об этом, и задал прямой вопрос:

— Уважаемый Юрье Лейно, мне известно, что вы написали книгу, которая по своему существу является враждебной Советскому Союзу и издание ее может нанести вред добрососедским отношениям наших народов. Объясните мне по-дружески, зачем вы это сделали?

Лейно опешил от моего вопроса, заерзал в кресле, хотел что-то сказать и опустил голову. Долго сидел молча, затем тихо вымолвил:

— Вы знакомы с содержанием книги?

— Поэтому и спрашиваю!

Прямого ответа не дал. Он стал долго и нудно рассказывать, что с тех пор, как стал министром внутренних дел, руководство компартии отдалило его от участия в политической деятельности, важные решения принимались узким кругом членов ЦК.

— А зачем при этом в искаженном виде описываете встречи Жданова с руководителями компартии Финляндии?

На мое предложение изъять рукопись от ответил отказом.

Вернувшись со встречи и обдумывая, как пресечь появление книги на прилавках магазинов, мне пришла отчаянная мысль: не попытаться ли выкупить у издательства все экземпляры книги и на складе типографии уничтожить их, до единого экземпляра, оплатив издательству все издержки по выпуску этой книги. Провести это мероприятие мог бы, по моему мнению, один из наших источников, не раскрывая себя, однако, перед издательством.

Перед тем, как писать свои предложения в Москву, посоветовался с разведчиком Р. В., у которого этот источник находится на связи со времени моего отъезда из Хельсинки. В результате обсуждения пришли к единому мнению, что задуманное мероприятие может провести источник, если, конечно, он даст на это согласие. Разумеется, с покрытием нами всех больших расходов, связанных с этим делом.