Ричард де Амальфи
Шрифт:
– Их монахи вырубили, – заявил авторитетно Ульман. – Чтоб, значит, народ не отвлекался от церкви. Любое чудо – только от Бога!
Я смолчал, что любое чудо, вопреки распространенному мнению в народе, бывает только от дьявола. Христианство принципиально отрицает чудеса, вещие сны, предсказания судьбы, астрологию и все то, что на самом деле пришло из язычества и мимикрирует под христианство.
Остановились, поджидая приотставших Гунтера и отца Ульфиллу. Двое лучников все время держатся от меня поблизости, хотя делают вид, что скачут сами по себе, телохранители хреновы.
Зигфрид
– Патер Ульфилла, тут скрытый язычник Ульман усомнился, что именно священники вырубили все эти деревья, что давали кров… Ведь правда же?
Отец Ульфилла восседал на муле с достоинством, неподвижный, как фараон. Даже обвисшие щеки не подпрыгивают, но это заслуга мула, так плавно идет, словно на шинах с автоматической регулировкой давления.
– Неправда, – обронил отец Ульфилла. Подумал, добавил осторожно: – С тех времен не сохранилось летописей… Церковь тогда… Нет, церкви тогда еще не было. Были отдельные общины христиан. Мы не знаем сейчас, что и как делалось в то не освещенное Божьей Благодатью время…
Зигфрид поморщился, спросил нетерпеливо:
– Отец Ульфилла, а что делать с этими деревьями?
Священник очень медленно повернул голову. Могучая шею побагровела от усилия, маленькие глазки взглянули из-под заплывших жиром век.
– С этими?
– Да, с этими, – сказал Зигфрид терпеливо.
– А ничего, – ответил священник кротко.
Зигфрид вскрикнул:
– Отец Ульфилла! Не морочьте нам, примерным христианам, головы. Это дьявольские деревья или благословенные? Третьего не дано, вы знаете.
Лучники сгрудились вокруг, вытягивали головы. В наступившей тиши отец Ульфилла ответил, подумав:
– Насколько я знаю, высшие иерархи Церкви, занятые важными вопросами, еще не подошли к делу об этих деревьях. Если от дьявола – их срубят и сожгут, а пепел развеют, если же их благословила Дева Мария… есть и такое мнение, то эти деревья будут под защитой Церкви. И тогда всякий, кто нанесет им вред, да будет наказан…
Он перекрестился, сказал кротко «Аминь», мул кивнул и потрусил дальше. Разочарованный Зигфрид ругнулся, вот так и пробуй припереть такого к стенке, скользкий.
Глава 3
Деревья очень медленно нехотя проплывали мимо, я видел как ветви тянутся в нашу сторону, словно слуги, что вот примут дорожные плащи, шляпы и трости, а другие ветви тем временем накроют на стол.
Кони бодро шли по берегу ручья, Гунтер, на правах гида, пояснил:
– Вообще-то это речка. Сейчас пересохла, засуха, а как хлынут дожди – столетние дубы, выдранные с корнями, плывут, как соломинки!.. Если присмотреться, то вон от того холма видите, ваша милость?.. Там земли сэра Уландра, Вервольфа, теперь уже нашего заклятого врага, а если еще дальше, то уже владения сэра барона де Трюфеля – Кабана, но отсюда не видно. Вообще-то, ваша милость, вы сумели прихлопнуть одним камнем двух зайцев.
– Как? – поинтересовался я, всегда приятно слышать, что сделал нечто правильное.
– А когда вы завалили у требушетов Конкейна, брата Гуинга Одноглазого, и Оранджа, а еще графа Олоферна, этого мы с Ульманом, двоюродного брата Одноглазого. Они все равно бы с ним вместе охотились бы за вами.
– Неплохо, –
В кустах вскрикивали птицы, из нор высовывались крупные ящерицы и смотрели нам вслед круглыми слюдяными глазами. Ручей изогнулся и ушел в сторону моих земель, мы ехали по равнине, на миг открылся вид на замок Кабана, но на таком расстоянии я ничего не рассмотрел, к тому же выплывший клин леса ревниво скрыл от чужих глаз главную опору феодализма.
– Уже скоро, – хмуро сказал Гунтер.
Мне показалось, что на этот раз мы прибыли гораздо быстрее, чем в прошлый. То ли просто привыкаю, в первый раз всегда любая дорога кажется длиннее, то ли Гунтер все-таки водит разными тропами, избегая опасных мест.
На груди слегка шелохнулось, так мне показалось, сперва подумал на серебряный крестик, но пальцы нащупали и вторую цепочку, амулет висит несколько ниже крестика, его предпочитаю не показывать, все-таки я паладин, а у паладина морда должна быть ящиком, во взгляде сплошное благородство и бескорыстие.
Амулет в пальцах потеплел, я зажал в ладони и, свесившись с седла, опустил руку. Тепло разлилось по всей кисти, а в ладони я словно держу уголек.
– Неплохо, – пробормотал я. – Теперь верю, что здесь были богатые земли.
Гунтер проехал вперед, оставив священника на попечение лучников, но услышал меня и остановил коня.
– Ваша милость?
– Экономика должна быть экономной, – сказал я, – когда жрать нечего. Но как насчет увеличения золото-валютных резервов?
– Ваша милость…
– Вижу, одобряешь, – прервал я. – Мне вот сейчас видение… На этом месте некий праведный человек не то закопал, не то потерял немалое сокровище. Если мы его достанем, то мне не придется раскошеливаться на восстановление церкви…
Отец Ульфилла сказал с негодованием:
– Церкви не требуется ваших сомнительных денег! Верующие сами принесут пожертвования, а на восстановлении стен поработают без всякой оплаты…
– А я, как отец народа, – возразил я, – должен заботиться, чтобы мой народ не терпел нужды и не перенапрягался на религиозных работах, что есть дурман… в основном. Ладно, уговорили! Половину найденного – церкви, половину в пользу государства, то есть мне… Хотя нет, не теократия же в конце концов! Половину государству, а половину разделите между моей дружиной и церковью.
Гунтер одобрительно крякнул:
– Верное решение, ваша милость! Но вы уверены…
– На все сто, – ответил я.
– А раньше у вас… – он замялся, подыскивая слова помягче.
– Бывало, – заверил я, – бывало. Но редко. И слишком мелкие монеты, копать не стоило.
Зигфрид посмотрел на меня и ухмыльнулся. Он-то и за самой мелкой монетой вырыл бы траншею отсюда и до обеда: не знал, видать, сэр Ричард бедности!
Они слезли с коней, достаточно быстро и умело рыхлили землю остриями мечей и топоров, сказывается сноровка: приходилось закапывать своих и чужих павших. Я повертелся в седле, есть соблазн, пока роют яму, промчаться хотя бы вот до того леска, но все мы умнеем: на этот раз решил не удаляться, достаточно и раза попасть в лапы Черного Волка, соскочил наземь и пошел бродить кругами, разминая ноги.