Ричард Длинные Руки — эрбпринц
Шрифт:
Геллермин, как знающий меня еще из Армландии, бросил на меня пытливый взгляд и поинтересовался:
— А потом?..
Я посмотрел на него с мягким укором.
— Вы же знаете, дорогой друг! Потом, конечно, повесить. Не можем же выпускать воинские секреты за пределы шатра!
Меганвэйл с великим облегчением вздохнул, а Шварцкопф и Геллермин плотоядно уставились на ее нежную шею.
Бабетта опасливо осталась на пороге, даже пощупала кончиками пальцев то место, где жестоко сдавит веревка.
— Но я шпион, — произнесла она жалобно, — от
— Точно? — переспросил я. — Тогда ладно. Смотри.
Меганвэйл бросил быстрый взгляд на Бабетту.
— А что… женщины понимают в картах?
Бабетта сказала ему приветливо:
— Спасибо, сэр Меганвэйл, за комплимент.
— Леди…
— Бабетта, — подсказала она, — в картах понимаю, я же шпионка, которую сэр Ричард периодически то удавливает, то просто придавливает, а вы не поверите, каким тяжелым он бывает после плотного ужина!..
Перед нею расступились, я видел по ее лицу, что охватывает взглядом карту не по-женски быстро, сразу замечая условные значки, изображающие рода войск, четко отмеченные броды, мосты, а также опасные места, где нужно опасаться засады или же успеть устроить их самим.
— Похоже, — произнесла она задумчиво, — хотя война будет долгой, но стратегически вы ее почти выиграли.
Меганвэйл посмотрел на нее с непониманием.
— Леди?
Она чуть усмехнулась.
— Ваш лорд понимает, что я говорю. Мунтвиг не сумел захватить вас врасплох, а для долгой войны у вас больше ресурсов как в виде людей, так и оружия, доспехов, а еще у вас лучше обозы.
Шварцкопф поглядывал на нее с неудовольствием, леди не должны хорошо разбираться в таких приземленных вещах, как война, только Меганвэйл смотрел с одобрением и чуточку ухмылялся.
Я наконец проронил:
— Ну-ну. Будущее покажет.
И снова, судя по взгляду, который Геллермин тут же спрятал, только он сообразил, что меня не устраивает долгая, пусть и победная, война. При долгих войнах разоряются обе воющие стороны, что не входит в мои планы, так как вовсе не мечтаю войти в историю, как Ричард Сокрушитель, Ричард Завоеватель или какой-нибудь Ричард Победоносный, фи, как пошло…
С другой стороны, меня вполне устраивает, если Бабетта доложит своему императору, что этот Ричард уверен, как стадо слонов, и несокрушим, как Большой Хребет, в долгой войне обязательно победит, если не наделает грубых ошибок, так что ставку стоит делать на него по-прежнему.
Дав им срисовать карту для оперативных надобностей, я покинул шатер Меганвэйла. Здесь все в порядке, Меганвэйл предупрежден, что сюда идут две армии Мунтвига, но только две, а с последней, надеюсь, разберемся там на месте, в самом Сакранте.
Так что можно возвращаться. Что сейчас делается в Мезине, Ламбертинии, Варт Генце… интересно и важно, но придется обождать. Или же понаблюдать через Зеркало Горных Эльфов, не проламываясь на ту сторону, хотя увижу только быт, а чтобы уловить или услышать нечто важное, пришлось бы наблюдать целыми неделями, а тут и часа лишнего нет.
Глава 16
Часовые,
Меганвэйл, когда мы оказались наедине, шепнул тихонько:
— Ваше высочество, только свистните, если понадоблюсь… Это кто, если не секрет?
— Сам пока не знаю, — ответил я. — Есть догадки насчет родни императору…
— Вильгельму?
Я покачал головой.
— Герману Третьему.
Он охнул, отшатнулся.
— В самом… деле? Который за океаном? Южный континент? А что, те земли настоящие? Там же великаны, драконы, люди с тремя головами…
— Враки, — сказал я авторитетно. — Никакие не три, а, как у всех, только две.
— Так у нее ж всего одна?
— Кто знает, — ответил я неопределенно, — люди там не совсем такие, как мы. Кроме того, может быть, знать так вообще одноголовая? Есть догадки, что она сестра императору, но другие предположения гласят, что дочь или внучка. В общем, ухо надо держать востро. Из обоза срочно вызовите всех магов, пусть тайком наблюдают за ней, за шатром, за людьми… Священники — тоже.
Лорды, предчувствуя, что я так же таинственно исчезну, как и появляюсь, старались не тревожить меня, своего верховного главнокомандующего, к тому же мне выпало счастье принимать такую гостью, а Бабетта откровенно радовалась, щебетала, устраивалась в шатре так, словно собирается провести в нем всю жизнь.
Я наблюдал за ней с интересом: она ухитряется быть светлокожей, хотя и загорела за ушедшее лето; Бабетта перехватила мой испытующий взгляд, в деланом изумлении приподняла брови.
— Что-то не так?
— Все так, — заверил я, — даже слишком. Я бы сказал, что ты всю жизнь провела в шатрах… если бы не видел тебя в замках, королевских дворцах.
— И что, я там другая?
— Абсолютно.
Она заулыбалась.
— Ой, как это здорово! Женщина и должна быть разная. Мы должны удивлять и радовать.
Я спросил медленно, не сводя с нее взгляда:
— Императорский дворец… сильно отличается от королевских?
Она чуть запнулась, я выбрал удобный момент для вопроса, вскинула на меня ясный взгляд сияющих глаз.
— Ах, Рич… не поверишь, но император Герман всегда с удовольствием слушает о тебе рассказы.
— Ого, — пробормотал я, — даже рассказы? И много их?
— Достаточно, — пропела она нежным голосом. — А еще он был очень впечатлен, когда я сообщила ему о такой малости, на которую ты, возможно, даже не обратил внимания…