Ричард Длинные Руки – эрцпринц
Шрифт:
Альбрехт явился первым, я даже не уловил момент, когда он проскользнул в шатер, затем земля начала подрагивать, словно при легком землетрясении, наверняка сейчас муравьи начали перетаскивать личинок в более защищенное место, глухо звякнуло, словно кто-то стряхнул связку наковален, и полог отлетел в сторону, впуская скалу из железа.
Норберт и Палант пришли сразу за Растером, оба подтянутые и с непроницаемыми лицами, видно, как Палант старательно копирует старшего товарища.
— Можете сесть, — разрешил я великодушно. — Буду краток…
Альбрехт взглянул
— Что случилось?
— Я всегда краток, — отрезал я сердито. — Я сказал так потому… чтоб вы все видели, что краткость — сестра! В общем, мне было видение!.. Если быстренько соберем большой и весьма ударный отряд, то будет нам щасте. Конечно, для этого придется совершить небольшой, зато коварный рейд на север.
Растер прогудел довольно:
— Пора! Я уже два дня здесь.
Альбрехт с сомнением покачал головой.
— На север? — перепросил он. — Начинаем наступление?
Их всего четверо, но гул голосов поднялся такой, в шатер в тревоге заглянул Зигфрид, но тут же успокоился и пропал.
Голоса своих военачальников, как я отметил, по большей части взволнованные и глупо обрадованные, зато тревоги и страха я не услышал, что так важно Для полководца.
— Нет-нет, — заверил я, — о наступлении тоже Думаю, а как иначе? Я такой, о чем только не думаю! Но это чуть позже, когда подойдет и Шварцкопф.
Альбрехт спросил деловито:
— А сейчас?
— Короткий тактический удар, — объяснил я. — Миротворческий. По принуждению к миру. Во имя демократии и базовых либеральных ценностей. Только не спрашивайте, что это такое, военным эти тайные заклинания политиков знать не положено.
Альбрехт спросил непочтительно:
— А вы знаете, ваше высочество?
— Я тоже военный, — ответил я гордо и тем вызвал гул одобрения, — наше дело совершать подвиги и повышать уровень чести, не роняя достоинство!.. Так вот мое указание… Нет, предложение, так как пойдут только добровольцы.
— Я, — прорычал Растер, не дослушав. — Я пойду.
— Я, — воскликнул торопливо Палант.
— Я доброволец, — сказал Альбрехт, — если ехать недалеко.
— Ладно-ладно, — успокоил я, — все вы добровольцы, я даже бить вас не буду, и так согласитесь… В общем, быстро сформируем достаточный для победы отряд, но не слишком громоздкий, чтобы не упустить, и пойдем на перехват!
Альбрехт проговорил с сомнением:
— А что это привидение сказало вам еще?.. Что там за щасте?
— Не знаю, — ответил я сердито. — И не привидение, а видение, а это как бы разница, даже большая, пусть даже я и не вижу. Но вы, граф, можете оставаться!
Он покачал головой.
— Нет уж, мне теперь интересно, что там за щасте. Я бы вам такое щасте подсунул… Со мной пойдут всего трое. Это не много?
— Нет, — сказал я. — Даже мало. Нужно набрать где-то около двух тысяч. Очень быстро!
Глава 15
Отряд добровольцев был сформирован меньше чем за час. Вызвались все знатнейшие бойцы, я даже встревожился, нельзя армию оставлять почти без руководства, но, с другой стороны,
Знатоки говорят, что работа пешего воина при переходе в пятнадцать миль и с обычным грузом в тридцать фунтов тяжелее двенадцатичасовой нагрузки каторжника на галерах.
А если учесть, что ни одна армия не двигается без пехоты, отдельные отряды не в счет, то мунтвиговцев ожидать скоро не приходится.
Мы выступили еще до полудня. Во главе Зигмунд, Кристиан и Говард, как же без самого молодого и жаждущего подвигов, а еще Сулливан не мог оставить друзей, да и самому, думаю, нравится вот такая жизнь, где может показывать исполинскую силу, отвагу и умелое владение оружием.
Правда, в последний момент, когда уже поднимались в седла, примчался на своем кроваво-гнедом коне герцог Мидль.
— Ваше высочество! — вскрикнул он. — Мои люди готовы!
Я проговорил в затруднении:
— Герцог…
— Ваше высочество, — сказал он твердо. — Я должен, как вы понимаете, участвовать в этом рейде.
Я не понял, с какого перепугу он обязан участвовать, но пожал плечами и ответил вежливо:
— Как пожелаете, герцог!
Мы двигались неспешно, как стадо благородных слонов, хотя кони у всех не тяжеловозы, используемые для перевозки особо тяжелых грузов, а боевые рыцарские. Они вдвое тяжелее скакунов легкой кавалерии, но в состоянии пойти таким галопом, что не уступят и арабским скакунам, хотя, конечно, только на короткой дистанции.
За сутки конница проходит на марше где-то двадцать — двадцать пять миль, не так уж и много, если римский легион дает пятнадцать — двадцать миль, а при ускоренном марше — тридцать — тридцать пять в сутки.
Мы же идем на перехват рыцарской конницы. Преимущество тяжелых рыцарских коней в том, что могут идти ровным шагом достаточно долго, хотя и не столько, сколько пехота, кони устают гораздо раньше. Вообще конница на марше превосходит пехоту едва-едва в полтора раза по скорости движения, потому я так рассчитываю на пехоту Макса, она обучена идти и ускоренным, что даст немалые преимущества…
Я очнулся от вялых размышлений, когда впереди показался скачущий разъезд Норберта.
Головной издали замахал руками.
— Ваше высочество!.. Они уже близко!.. Все как в вашем видении!..
Зигмунд покосился на меня с суеверным уважением, а Сулливан, напротив, украдкой осенил себя крестным знамением, даже поплевал через плечо, хорошо хоть не отодвинулся.
— Отлично, — сказал я бодро. — Они идут даже быстрее, чем я ожидал! И повозка не мешает…
Разведчик промолчал, повозки вообще-то никогда не мешают, если не перегружены. Обычно всаднику невозможно догнать повозку, потому что всадник — это человек на спине лошади, а это груз потяжелее, чем такую же тяжесть тащить за собой, да еще не волоком, а на колесах.