Ричард Длинные Руки — эрцпринц
Шрифт:
— Как только, — заверил я, — так сразу. Или даже раньше, но это вряд ли. Хотя, конечно, да, но не в данном аспекте и бозонной точке пространства-времени. Где ваша фрейлина?..
Она вскинула голову и посмотрела на меня с триумфом.
— А вы как думаете?
Я посмотрел на нее внимательно, в ее взгляде читается просто неистово-злое торжество.
— Думаю, — сказал я, — что она во весь опор мчится либо обратно к вашему отцу, либо к Мунтвигу. Но, учитывая ваш злобный характер, я бы предположил, что вы направили ее именно
Она стиснула губы, но во взгляде на миг отразилось нечто вроде уважения.
— Соображаете, — похвалила она так, как я хвалю Бобика, когда он быстро приносит брошенную ему палку. — Да, она направилась к Мунтвигу. Думаю, уже сейчас у него.
— Колдовство, — процедил я с отвращением. — Понятно, чего еще ждать от Тьмы и ее апологетов. Ничего, с нами сюда придет наша святейшая церковь и все очистит от нечисти. Гореть вам, леди, на костре! Я сам дровишек подброшу.
Она подняла руку, кончики пальцев коснулись серебряного крестика на тонкой цепочке.
— Это наша церковь очистит землю от вас, — прошипела она.
Я поморщился.
— Я не в настроении для бесед о церкви с… женщиной. Располагайтесь, леди. Учтите, вы всего лишь пленница. Я готов вас передать Мунтвигу лишь из жалости к нищим и брошенным котятам, а так на самого Мунтвига мне… в общем, с высокого дерева. Но если вы вздумаете что-то, то, как понимаете, стража вас попросту убьет! Запомните эго.
Я вышел из шатра, а Зигфриду указал взглядом на полог. Он понимающе кивнул, мол, муха не пролетит.
Похоже, мелькнула мысль, у служанки был некий амулет, с помощью которого она выскользнула из расположения наших войск. Надо вообще устроить скупку амулетов и завести их особый реестр.
Или поинтересоваться у Хреймдара, у того уж точно есть…
Глава 3
Воины бахвалятся подвигами и захваченным у противника оружием, у наиболее знатных лордов с поясов срезали мешочки с золотыми монетами, а у тех, кто погиб, защищая повозку, почти у всех кроме дорогих Доспехов оказались и мечи, инкрустированные серебром и золотом, в рукояти вделаны рубины, изумруды или агаты.
Сейчас это все пропивается и проигрывается прямо в лагере, переходя из рук в руки, а потом и к нахлынувшим из города скупщикам, настрой бодрый, все готовы снова в бой.
Я прошелся по лагерю, выслушал донесения от гонцов из лагерей Меганвэйла и Клемента, отдал некоторые указания, мудрые и значимые, оглядел повозку, в которой везли невесту, скажите пожалуйста, для самого Мунтвига, ах-ха.
Никаких сундуков с золотом для армии, просто сама повозка из дерева редких пород, крепкого, как металл, но и такого же тяжелого, щедро украшена золотом, что конструкцию тоже не облегчает, а колеса достаточно примитивные, словно этот император Вильгельм вообще застрял в первобытно-общинном строе.
Я объехал все лагеря, у Макса самый удаленный, а вернулся, когда солнце опустилось
Принцесса все так же сидит в кресле, надо же, какая терпеливая, делает вид, что и не отлучалась.
При моем появлении надменно выпрямилась и смерила меня злобно-презрительным взглядом.
— Вольно, — сказал я. — Вам придется спать здесь, принцесса. Не скажу, что я безумно счастлив, но вы не догадались как-то убиться там, в телеге, так что теперь терпите.
Она спросила с гневным изумлением:
— Спать?.. В шатре с вами?
Я сказал холодно:
— Поменьше кривите личико, морщины будут. Не хотите — как хотите, баба с возу… Возле костров вам местечко отыщется. А второго шатра у меня нет.
Она сказала мстительно:
— Какой же вы сатрап!..
— Вы промахнулись адресом, — сказал я с тем же холодком. — Мой вам совет, поменьше фыркайте, делайте то, что вам говорят, и при первом же соприкосновении с войсками Мунтвига я передам ему вас.
Она посмотрела с иронией.
— Вот так возьмете и отдадите? Без выкупа?
— Еще и доплачу, — пообещал я. — Меня от вас уже тошнит.
На ужин я мстительно наделал деликатесов, пока она не видела, и выложил на белую скатерть. Королевских детей с пеленок учат держать себя правильно, так что ни словом, ни жестом не выдала себя, я только по глазам мог уловить ее изумление. А еще по крошечной заминке в движениях, когда брала незнакомые блюда.
Когда уже насытилась, я достал из-за спины нежнейшие сладости, а закончил изысканнейшим мороженым. Сам я ел неспешно, давая ей возможность попробовать все, и, когда она решила остановиться, ее талия заметно округлилась.
— Прекрасно, — сказал я одобрительно, — не приснится, как вы тайком крадетесь на кухню, чтобы нажраться… Леди, я ложусь спать. Вы можете лечь рядом, можете в любом конце шатра. Но если вздумаете выйти, за вами пойдет стража, не обессудьте. Такова селяви.
— Что такое селяви? — спросила она настороженно.
— Не знаю, — ответил я. — Вроде бы колбаса из ослятины. Или что-то другое? Это неважно, мы Же галантные люди, должны употреблять такие слова к месту и не к месту, образованность чтоб показать. Спокойной ночи!
Я начал сбрасывать рубашку, принцесса поспешно отвернулась, я с наслаждением сбросил сапоги и брюки, рухнул на расстеленные шкуры и с наслаждением потянулся.
— Какое же это счастье…
Она дунула на пламя свечи, огонек затрепетал и лег, но тут же упрямо поднялся, и она дунула уже сердито и чуть ли не гневно, как же, ей должны подчиняться все и всё.
Может быть, это и нехорошо, но я чувствовал нечто недоброе, даже опасное, потому сделал вид, что сплю, а сам перешел на тепловое зрение, но это неинтересно, вернулся к обычному и заставил глаза побыстрее акклиматизироваться.