Ричард Длинные Руки — эрцпринц
Шрифт:
За это время в лагере подготовили чудовищный таран, огромное сооружение с амбар размером на множестве колес. Из передней части высовывается окованный медью торец бревна. Сопровождают его крепкие воины, мало того, что в добротных доспехах, но еще и с огромными щитами, закрывающими от лучников и даже арбалетных стрел.
Хродульф суетится на воротах, я слышал его командный вопль:
— Как только приблизится — залить горячей смолой!
Кто-то крикнул:
— Ваша милость, чаны уже пусты!
— Так растопите смолу снова! — крикнул он, но в голосе прозвучала безнадежность: не успеют…
Таран
Сверху сбрасывают камни, а также требушетные ядра. Горожане сами швыряли их вниз и орали люто:
— Возвращаем!..
— Как вы нам, так и мы вам!
— Получите!
Крышу этого проклятого тарана проломили раньше, чем он выбил ворота. Вокруг подвешенного на ремнях бревна началась суматоха, камни с ворот калечат теперь прицельно. Бревно начало раскачиваться слабее, но и ворота трещат, а одну из створок не удержали петли в стене, она грохнулась во двор, и тут же с радостным победным ревом в пролом хлынули мунтвиговцы.
На стене над воротами раздался вопль ярости и отчаяния, лучники и арбалетчики удвоили стрельбу, мунтвиговцы ринулись по ступенькам на стену, но дорогу заступили воины с мечами, и завязался отчаянный бой, исход которого ясен, но ожесточение схватки только усилилось.
Мунтвиговцы стремились в город, растекались ручьями по улицам. Кто-то сразу начал врываться в дома для грабежа, другие спешили в центр, там не дома, а дворцы, однако навстречу ударили отряды Сколондра и Энглефильда, которым я велел стеречь перекрестки и улицы, что ведут на площадь. Бои закипели яростные, с обеих сторон дрались отчаянно, и хотя в пролом постоянно врываются новые отряды, мунтвиговцы продвигаются с великим трудом, устилая улицы трупами, потому что в них стреляют и бросают камни со всех крыш помимо того, что их убивают и защищающие город отряды.
Арбалетчики хладнокровно расстреливают командиров мунтвиговских отрядов, те, как правило, в металлических доспехах, но арбалетные болты пробивают насквозь тела в сыродутном железе, и нападавшие без руководства обычно теряются на какое-то время, обычно для них роковое.
Мунтвиговцы с яростными воплями вливались нескончаемой чередой через сорванные ворота, в них летели стрелы и камни со стен, крыш, колоколен, но нападавшие, оставляя убитых и раненых, стремились прорваться в центр и овладеть им, что значит захватить город.
Я с большим отрядом атаковал противника у самых ворот, стремясь заткнуть брешь, Хродульф и Меревальд со своими людьми защищали свою часть города, и Хенгест сумел опрокинуть врага в центральной части, истребил и потом прорвался к нам.
Трижды удавалось заткнуть брешь на месте ворот телами нападавших, но мунтвиговцы, озверев, карабкались через гору трупов и скатывались на нашу сторону.
Хенгест, весь залитый кровью, как мясник на бойне, прокричал:
— Стены держатся!.. Леофриг дал половину своих людей!
— Где они?
— Со мной!
— Слава Господу, — сказал я.
Атаки шли одна за другой, яростные и неистовые, но защита становилась все крепче, уже и осторожный Меревальд
Горожане дерутся наравне с воинами, мунтвиговцев постепенно вытеснили, а те шайки, что разбрелись по городу в поисках добычи, изловили и перебили самым ужасающим образом: вспарывали животы и вытаскивали кишки, перебивали руки и ноги палицами, оставляя посреди улицы. Двух вообще привязали к коням и погнали тех в разные стороны, и животные, разорвав несчастных, поволокли брызжущие кровью половинки.
Постепенно атаки начали слабеть, последняя волна нападающих была совсем жидкой, их даже не перебили, а отбросили, те тут же бросились бежать.
Я заорал:
— Всем немедленно заложить ворота!.. Чем угодно!.. Тащите камни, мешки с песком, землю носите хоть в пригоршнях, но чтоб закрыть как можно скорее!
Зигфрид проговорил с трудом:
— Сэр Ричард… умоляю… Отдых…
— В раю отдохнем, — ответил я и потрогал его лоб. — Ого, у тебя жар!
Он вздохнул, чувствуя, как в его измученное и в который уже раз покрытое ранами тело вливается живительная сила паладина, а я быстро подлечил раны в первую очередь остальных телохранителей и пошел осматривать слабые места обороны.
Глава 4
Солнце опустилось за край земли, а в лагере мунтвиговцев наконец-то протрубили отбой непрерывным атакам. Хенгест тяжело поднялся на стену, уже без шлема, хоть и в полных доспехах, лицо мрачное, но удовлетворенное.
— Мы отбились, — прорычал он с нажимом, — мы показали… Правда, с утра начнется снова.
— Только бы не ночью, — сказал я. — У них людей хватит, а нашим нужно перевести дух.
— Ночью снова будут бросать ядра, — предположил он. — У него четыре требушета!
— Наверное, будут, — согласился я. — Хотя уже понятно, что толку от требушетов сейчас немного, однако наш оверлорд использует все, что у него есть.
— Тогда я посплю, — сказал он. — Сеча была… эх, будет о чем рассказывать!.. Весь город завален их трупами! Надо же, они пробили ворота и ворвались в город, а мы сумели их вышибить! Такого еще не было…
В эту ночь я в нетерпении, едва дождавшись, когда луна скроется в облаках, взвился в темное беззвездное небо и снова полетел на юг, хотя за сутки мало что изменится, но все же. Лететь пришлось недолго, в черноте ночи внизу проступила огненная змея, с большой высоты выглядит неподвижной, но когда начал снижаться, рассмотрел, что она медленно ползет на север, как река огненной лавы.
Сердце мое застучало чаше, преисполненное благодарностью и нежностью. Клемент Фитцджеральд настолько спешит мне на помощь, что ведет конницу при свете факелов даже ночью.
Он не знает, но будто чувствует, что мы в трудной ситуации, хотя должен догадываться, уже зная мой характер и мои привычки, от которых не отступаю.
С большим отрывом от конницы еще медленнее ползет масса светлячков, что может быть только пешими войсками Макса. Макс вериг в меня беззаветно, не может даже допустить мысли, что мне с остальными защитниками приходится туго, а спешит потому, что нужно раньше Мунтвига занять замки и крепости, о которые расшибут лбы наступающие войска.