Ричард Длинные Руки — эрцпринц
Шрифт:
— Желаю благополучного путешествия, — сказал я. — Надеюсь, принцессу никто больше не потревожит.
Не покидая седла, я наблюдал, как ее отвели к повозке, герцог подал руку и помог подняться на высокую ступеньку.
Рядом со мной Альбрехт сказал тихо:
— Даже не поблагодарила… Где ее учтивость?
— У нас особые отношения, — ответил я туманно. — Поблагодарить… это совсем не то.
— Даже так? — спросил он удивленно. — Умеете же вы с женщинами все усложнять!
Норберт сказал суховато:
— Зато его
Возница, убедившись, что дверца закрыта на щеколду, это чтобы пассажиры не выпали, быстро развернул коней, гикнул по-разбойничьи, и повозка понеслась, подпрыгивая на кочках.
Норберт сказал с сочувствием:
— Сколько бы перин туда ни положили, но в седле ей было удобнее.
— Теперь это не наша забота, — ответил я. — Принц Сандорин… с вами все в порядке?
Принц вздрогнул, взглянул на меня виновато.
— Простите, ваше высочество. Что-то щемит… Мне так жаль ее!
Я изумился:
— Жаль? Дочь императора?
Он кивнул.
— Как раз потому. Ваше высочество, вы из простых рыцарей, об этом ваши солдаты говорят с гордостью, потому вы не понимаете, какой тяжкий груз несут дети королей… а уж про императорских боюсь и подумать!
— Ого, — сказал я, — а мне казалось, вы все катаетесь как сыры в масле.
Он покачал головой.
— Нам с пеленок внушают, что мы во всем должны быть безукоризненными. И когда дети плотников просто играют, детей королей с утра до ночи учат управлять государством, общаться с людьми, разговаривать с народом, брать налоги, что говорить послам… И все время нам напоминают, что от малейшей нашей ошибки может случиться катастрофа.
— Несладкое детство, — посочувствовал я. — Но принцесса… гм… думаете, она тоже такая?
— Она очень даже такая, — воскликнул он с жаром.
Сегодня шли по достаточно протоптанным дорогам, разведанным мною и проверенным конниками Норберта, ночь на диво ясная, луна огромная, звезды усыпали весь небосклон, потому мы двигались без помех с обычной скоростью.
Иногда доносился далекий волчий вой, Норберт сухо заметил, что это из деревень, там для них хватает мертвечины из числа тех, кто не успел убежать в лес.
Не раз возникал соблазн взлететь драконом и хотя бы нагнать страху на вражеское войско, при удаче можно и поджечь штаны убегающим огнем, однако помню про существование Небесных игл, Костяных решеток и прочей дряни, что как раз и предназначена для стрельбы по плывущим в небе целям.
Возможно, так был поврежден и тот корабль, обломки которого я увидел высоко на скалах, а уж тупых драконов сбивать и того проще, помню по себе эту дикую боль, страх и чувство полнейшей беспомощности, когда падаешь, парализованный, на стремительно вырастающую внизу землю…
На пятый день ускоренного марша я объявил отдых
Чужая армия может вторгнуться в королевство и пройти его насквозь, а в столице, как и в других городах, даже не будут знать, что было вторжение и что какая-то армия прошла через суверенные земли, как раскаленная спица через ком масла, и теперь где-то уже у соседей.
Потому разгрому и разграблению подвергаются только попадающиеся по пути города и села, а рядом остаются земли, не только нетронутые войной, но даже не подозревающие о ней.
Впрочем, на этом и построен мой расчет, не пришлось даже прорывать фронт, а просто Мунтвиг идет на юг, а я иду… на север. И прошли, как два кабана в огромном лесу, не видя друг друга.
Скоро вот так подойдем и к границам Бриттии, а дальше Ирам, западнее которого королевства Пекланд и Эбберт, с которым у меня старые счеты…
На западе небо красиво багровеет, облака застыли и стали пурпурными, солнце еще только приближается к земле, вот-вот коснется и подожжет…
Пламя костра становилось все заметнее, из бледного превратилось в багровое, насыщенное, а тем временем на небе таяли последние краски, выступили звезды, из-за дальнего леса начала подниматься серебристая луна.
Клемент ушел к Ричэль, никак не приучит ее перестать бояться остальных людей, постепенно начали расходиться и остальные.
Глава 16
Наконец-то появился Макс, этот вообще не ляжет, пока не устроит всех своих солдат, я с сочувствием посмотрел на его и без того удлиненное лицо, что за время марша похудело и вытянулось еще больше.
— Макс, — сказал я с угрозой, — мне загнанных коней не нужно. Если будешь и дальше себя так каторжанить, я тебя переведу в рядовые, а твою пехоту сделаю генералами, чтобы это они о тебе заботились и соломку подкладывали!
Он виновато улыбнулся.
— Лучше отдохнут — лучше будут сражаться.
— Если сейчас не ляжешь спать, — пригрозил я, — и не выспишься как следует, я велю тебя приковать к постели!
Когда он ушел, я некоторое время смотрел ему в спину, Макс вдруг застыл с поднятой для шага ногой, а перед ним неподвижно повис в воздухе взметнувшийся под порывом ветра лист.
Я зыркнул в сторону, ага, дело не в Максе, весь мир застыл, даже стая птиц в воздухе, словно впаянные в прозрачное стекло, а из пылающего костра вышел элегантный господин весьма интеллигентного вида, камзол возмутительно скромного покроя, хотя пошит явно мастером, брюки из тонкой материи, а сапоги из тонко выделанной кожи с темными шнурками.