Ричард Длинные Руки — император

Орловский Гай Юлий

— Намек понял, — ответил я. — Попробуем…

Стрелы ушли одна за другой, за моей спиной с напряжением смотрели, как пауки вздрагивают под их уколами, поспешно убегают, а из пробитых насквозь животов сочится зеленоватая жидкость.

— Путь свободен, — сказал Альбрехт с облегчением, — спасибо, ваше величество! Хотя не понимаю, почему не стреляли в головы.

— А если бы попал в глаз? — спросил я сварливо. — Пойдемте, герцог. Не умеете вы ценить природу, а до санитаров леса вообще не дожили.

Потом с четверть часа поднимались

в пещеры, настолько холодные, что стены покрыты мохнатым инеем длиной в стрелу, в последней увидели огромную стаю летучих мышей, но что за мыши на таком холоде… С другой стороны, мыши — теплокровные, у них температура тела даже выше, чем у людей. Похоже, сбившись вот так в тесный ком высоко под сводами, сохраняют тепло.

Тамплиер смотрел с разочарованием.

— Это же наши мыши!

— Забирайте, — разрешил я, — теперь можно.

— Нет, — проговорил он замедленно, — но точно такие в пещерах возле замка, который его величество, что в те времена было еще не его величеством, а его светлостью, а то и просто его милостью, коварной хитростью всучили мне и обязали бдить и защищать…

— Значит, — сказал я, — когда-то проникли на Маркус и теперь живут здесь тысячи лет. А это значит находят, что пожрать… Есть жратвенная цепочка, как говорят алхимики.

Альбрехт пролязгал зубами:

— Так забирает сэр Тамплиер своих животных или нет?.. У меня уже кровь превращается в льдинки.

— Пойдемте отсюда, — сказал Тамплиер величественно на правах хозяина пещеры с его мышами и поспешил к выходу из зала-пещеры.

Альбрехт крикнул вдогонку:

— А мыши?

— Дарю, — отозвался Тамплиер. — Жене принесете…

Сигизмунд догнал Норберта, осторожно потрогал начальника разведки за плечо.

— Что с ногой, доблестный сэр Норберт?

Норберт ответил нехотя.

— Две схватки тому кто-то сапог прорезал… Ногу вы мне залечили, но что-то колет.

Тамплиер услышал, сказал строго:

— Снимите сапог.

— Да зачем, — ответил Норберт. — Его теперь и не снять…

— Если распухло, — ответил Тамплиер, — то когти этих тварей ядовитые. Заживлять после них раны труднее, чем после мечей или топоров, вот и Сигизмунд заметил. Молодец, все схватывает, я и не заметил, что у вас не все в порядке…

Норберт, морщась и кряхтя, сел на выступ у стены. Тамплиер деловито стащил с его ноги сапог. От лодыжки стопа распухла и покраснела, Тамплиер присвистнул, выдернув острый коготь филигона.

— И вы с этим ходили?

Норберт сказал с неловкостью:

— Не до того было, доблестный сэр Тамплиер. Он вцепился в сапог, а я успел срубить голову, а тут его величество требует, чтобы бежали со всех ног и как можно шибче… Ну, я и побежал.

Тамплиер бросил через плечо коготь, Альбрехт моментально поймал и, быстро оглядев на предмет восстановления мужской силы, бережно сунул в один из карманов.

— Так бы все у нас решалось, — сказал я, когда Тамплиер подлечил залитую кровью подошву начальника разведки, — но кто знает…

Альбрехт

со вздохом пошел вперед.

— Да поняли мы, ваше величество, поняли. Надо идти. Этот припев я уже запомнил. Если выживем, велю положить на музыку.

Норберт шел впереди, остановился там и раскинул руки с обнаженным мечом и пылающим факелом.

Пещера впереди вся в гигантской паутине, пауки то показываются в прорехи, то исчезают.

— Повтор? — пробормотал я. — По-моему, это уже было… Вообще-то повторы не приветствуются.

— Это другие пауки, — сказал Норберт. — Те были зеленые, а эти почти желтые.

— А-а-а, — сказал я с облегчением, — ну тогда можно, этого достаточно, чтобы избежать… Вообще-то думаю, филигоны ни при чем…

— Ваше величество?

— Пауки, — сказал я, — это такие же… блохи на собаке. Как-то забрались сюда…

Подошел сэр Альбрехт, покачал головой.

— Пауки, — сказал он, — как вартгенцы, всюду пролезут. Только мух тут что-то не вижу.

Боудеррия сказала за его спиной язвительно:

— А мы? Вы муха хоть и не жирная, но ничего так… Ваше величество, как будем драться?

— Мы мирные люди, — сказал я, — и драться не будем до тех пор, пока нам не бросят наглый вызов. Пауки, как думаю, охотиться на людей не привыкли и на нас внимания просто не обратят.

Норберт невежливо ухватил за рукав и указал на белеющие далеко впереди кости.

— Ваше величество?

Альбрехт тоже всмотрелся, покачал головой.

— Может быть, их поселили отлавливать беглецов, что ухитрятся выскользнуть из трюма?..

— С задачей справляются, — призналась Боудеррия. — Ваше величество?

— Обойдем, — сказал я нехотя. — По левому краю, который вы так обожаете, и вообще левыми путями. Вот только эта паутина там впереди…

Они замерли, глядя, как я накладываю стрелу на тетиву, а дальше я постарался показать класс, мужчины не могут не похвастать в воинском деле, и семь стрел сорвались одна за другой.

Три паука, пораженные в головы и животы, скрючились на нитях, судорожно сучили лапами.

Я кивнул Боудеррии. Она быстро вышла вперед и умело метнула в ближайший моток спутанной и явно старой паутины небольшой флакончик.

Греческий огонь мгновенно воспламенил ту часть, дальше побежал по нитям, потрескивая и роняя вниз горящие капли.

Я полагал, огонь погаснет, когда высохшая паутина закончится, однако он лишь разгорелся с новой силой, явно клей оказался весьма горючим.

Паутина пылала красиво и жарко, огонь распространялся по нитям быстро, весело, празднично. Пауки забеспокоились и начали убегать к противоположной стене.

Глава 19

Можно бы уже проскользнуть под стеной, но мы смотрели, как прекрасно и страшно горят толстые нити, подбираются к паукам, те корчатся, пытаются спастись, нити под ними рвутся, пауки падают…