Ричард Длинные Руки – император
Шрифт:
— Но эта гора из железа! — напомнил Норберт. — А оно даже в воде тонет.
Я рыкнул:
— А если это легкое железо? И вообще, не спорить!.. Монарх не может ошибаться. Тем более в военное время.
Альбрехт подумал, сказал многозначительно:
— Кстати, ввиду военного времени… Ваше величество, не пора ли…
— Чего? — спросил я сердито. — Граф, что-то у вас морда хитрая. Если снова гадость, то я могу в неудержимом монаршьем гневе…
— Момент удобный, — объяснил он серьезно.
— Для чего?
Он чуть понизил голос:
— Принять
Я дернулся, чуть не сплюнул, но он смотрел очень серьезно, к тому же на лицах остальных лордов и знатных рыцарей, что прислушиваются жадно, не отразилось неприятия, напротив — полное одобрение.
— Граф, — сказал я зло, — вот самое что ни есть время!.. Вы бы еще и пир по этому случаю! А то и вовсе бал. С этими, как их… уже и забыл! У которых эти самые… здесь и здесь. И которые весьма.
— Это после победы, — сказал он деловито. — А пока ввиду военного времени, когда все для победы, ни у кого даже мысли не возникнет что-то сказать против. Сейчас все силы должны быть в одном кулаке. Простите за грубость, но ваш подходит больше всего для такой недоброй роли.
Норберт, уже в седле, развернул коня в сторону чудовищной красной горы.
Я прокричал вслед:
— Проследите, чтобы со стороны Маркуса ничто не указывало на тропы, по которым уходим!
Он красиво и лихо умчался, даже такие суровые и неулыбчивые превращаются в подростков, когда под ними горячие сильные кони, а я подумал, глядя вслед, что мой приказ хорош и умен, если имеешь дело с людьми, но кто знает, что оттуда выйдет. Может быть, бронированные тараканы размером с сарай? Или динозавры в скафандрах из нейтрида?
Сигизмунд сказал торопливо:
— Антихристовцы наверняка сперва в Штайнфурт или Воссу. Или их лучше звать маркузейцами?
Тамплиер прорычал:
— Просто тварями. Этими тварями!
— В Штайнфурт, — уточнил Альбрехт. — Тот ближе. И чуть крупнее.
— Знаете ли, — сказал я сварливо, — это не значит, что наше местопребывание не нужно скрывать. За нарушение маскировки будем весьма карать. А пока, сэр Альбрехт, распорядитесь насчет маскировки и сокрытия наших следов. Ни одна душа не должна знать, где мы скрываемся, хотя, конечно, такое невозможно, но все равно желательно.
— Ничего не понял, — ответил Альбрехт, — но, как догадываюсь, вы хотели сказать, что, простите, ваше почти императорское величество, часовых стоит распределить на больших расстояниях один от другого?
— Вы прямо мысли мои не читаете, — ответил я. — Полагаете, если их даже заметят, то не обратят внимания.
— Сразу хватаете идею, — сказал он с одобрением. — А то иногда смотрю на вас и думаю…
— Граф, — сказал я предостерегающе, — я вам подумаю, я подумаю! Сейчас не думать надо, ибо! Но идея, да. И вообще. Эти звездные твари в первую очередь бросятся в места большого скопления народа, тут вы случайно угадали.
— У меня бывает только случайно, — ответил он смиренно, — а вот у вас…
Я поднялся в
— После этой великой войны, — крикнул я громко, — многое изменим, но сейчас объявляю всеобщее Великое Перемирие! Перед лицом самого опасного в истории мироздания врага, неведомых существ с Багровой Звезды, призываю на страшный бой с врагом всех-всех: эльфов, гномов, троллей, огров, гарпий, всех чудовищ и любых противников, с которыми велись войны!.. На время Великого Испытания нет колдунов, инквизиторов, магов и паладинов — все просто люди, даже если они не люди, все мы защищаем наш общий мир!..
Альбрехт добавил уже негромким голосом, что прозвучал почти зловеще:
— А потом, после победы, посмотрим, кто внес вклад в победу, а кто старался ударить в спину.
Я представил, как по всем королевствам в каждом городе и даже селе, где есть церквушка, тревожно звонят колокола, а глашатаи громко и страшно кричат на перекрестках и площадях мой составленный неделей раньше указ:
— Вставайте все!.. Все на бой с Антихристом!.. Он приближается, он уничтожит дивное создание Господа — его райский сад, в который уже начали превращать землю!.. Вставайте все!.. Берите в руки оружие, какое у вас есть!.. Мы можем умереть или победить, но не сражаясь — умрем все!
Несколько человек на легких конях выметнулись из леса и, размахивая руками, указывали, куда направить путь.
— Мы не знаем, — сказал я, — насколько захватчики хороши в лесу, потому на всякий случай наш штаб расположим не просто в лесу, а в его глубине на обширном болоте. Разведчики сэра Норберта отыскали там сухой островок, а к нему тропку. Правда, идти по грязи, иногда по самые голенища…
Сэр Робер охнул:
— А по болоту еще и лягушки?
— Много, — заверил я. — Здорово, правда?
— Еще бы, — сказал он с чувством. — Обожаю, когда их много! Толстых, противных, в бородавках…
— То жабы, — возразил я. — А лягушки без бородавок. Но не печальтесь, к жабам еще отведу. Чуть позже.
Он произнес сквозь зубы:
— Ну спасибо. Вот уж счастье привалит так привалит! Обожаю, когда в бородавках…
— Особенно, — буркнул барон Келляве, — женщины. Ваше величество, я займусь охранением?
— Только ставьте на дальних подступах, — предостерег я. — Если звездные демоны заявятся, боюсь, нас уже ничто не спасет. И весь мир.
Он кивнул и придержал коня, пропуская нас вперед. После охраны холма со скардером спешит поручить себе новое ответственное задание, что хорошо, очень серьезный и ответственный воин, бывалый, тертый, такой, как был Нечеса-князь, таким доверяю особенно.
В лес все еще бегут из окрестных сел запоздавшие. Большинство деревень и так на краю леса, это чтоб за дровами и бревнами далеко не ездить, но в этом и минус, крестьяне до последнего часа надеются, что либо беда пройдет мимо, либо успеют укрыться в погребах или добежать до леса.