Ричард Длинные Руки — король
Шрифт:
Он отмахнулся.
— Потери только я замечаю. А они горды и рады, что гибнут в бою. С поля битвы сразу на Поля Великой Охоты! Только те у них вроде бы не на небе.
— Все путем, — успокоил я. — У людей рай тоже был на земле. Сперва в дальних землях, потом на островах, а на небо перебрался потом, когда на земле все осмотрели и не нашли.
Он перекрестился.
— Это Господь его убрал от людёв подальше. А то поналезут!
— И понаедут, — согласился я. — Гм, это проблема... Давай кружку, а то у тебя уже сухо.
Он
Чадлер и Гайдак, посовещавшись вполголоса, поднялись из-за стола, оба настолько громадные, что почти уперлись головами в свод шатра.
— Посмотрим раненых, — сказал Чадлер. — Завтра они будут в строю.
Гайдак кивнул нам молча, оба вышли, а Растер сказал с завистью:
— У них если кто не погиб сразу в бою, обязательно выживает!..
— И выздоравливают быстро, — подтвердил Норберт. — Хорошие воины.
— Какие хорошие, — уязвленно возразил Растер, — замечательные! Самые лучшие в мире!.. Да здравствует самый мудрый вождь Ричард Завоеватель, что поручил мне этих зеленых!
— Так выпьем за это, — сказал я. — Пить или не пить — третьего не дано.
— И не надо, — ответил Растер бодро, — будем пить вдвоем!
— Сэр Растер, — сказал я торжественно, и он сразу посерьезнел, — на вас возлагается великая и сложная задача!.. Пока армия Меганвэйла будет принуждать к миру отдельные несознательные королевства, вам поручаю самое трудное...
Он прорычал:
— Только прикажите!
— Приказываю, — сказал я, ибо Растер прост, в данном случае нужно именно приказать, — вы с войском троллей при первой же возможности выступаете в сторону Сен-Мари. По дороге погостите в своем родном лесу в Турнедо, повидаетесь с родным племенем, отпразднуете, оставите женам и детям подарки...
Он хмыкнул.
— Это да, нужно. А то у нас уже и обоз завелся, которого раньше вообще не было. Колеса трещат, столько добра эти мунтвиговцы везли! На все племя хватит, и еще останется.
— Вот-вот, — сказал я, — тогда как бы приятное с полезным, а еще сверху и нужное.
Он довольно потер ладонь о ладонь, по шатру пронесся металлический скрежет, от которого Норберт и Альбрехт поморщились, а я ощутил, как заныли зубы.
— Хорошо, — сказал Растер довольно. — Поводов не выпивать становится все меньше!
Норберт с беспокойством поглядывал на багровеющее небо.
— Ваше высочество, если хотите вернуться до ночи, нужно сейчас...
— Кони устали, — ответил я. — Ночуем у друзей, а утром в обратный путь. А где Бобик?
Норберт ответил саркастически:
— Где Бобик? Где ему еще быть? Эти зеленые его обожают, сразу пошли с ним на охоту.
Я подумал, сказал задумчиво:
— Зеленые... Не звучит ли это несколько... не совсем как бы толерантно? Все-таки оттенок кожи... гм... У них он
— Желтожопыми? — предложил Альбрехт самым серьезным голосом.
Я посмотрел сердито.
— Разве они желтые?
— А это важно? — изумился Альбрехт.
— Очень, — отрезал я. — В общем, подумайте на досуге. Нужно такое, чтобы не задевало их достоинства и не отделяло от общества. Лет через тысячу это станет актуально.
Норберт охнул, посмотрел на меня сердито.
— Ваше высочество. А может быть... пусть через тысячу лет и решают свои проблемы? Нам бы свои решить.
— Свои труднее, — сообщил я ему потрясающую новость, — а вот чужие мы всегда готовы разрулить с легкостью. Мы ж такие умные!
Глава 4
Нам поставили отдельный шатер, на шелковых стенах фамильные гербы графа Томассона, одного из полководцев Мунтвига, но нам так даже интереснее.
Нужно подсказать, чтобы Гайдак поставил и этот шатер у себя в племени, как боевой трофей.
Норберт сразу улегся и заснул, набираясь сил для завтрашнего дня, а я некоторое время ломал голову над этой новой проблемой. Как-то в голову не приходило, что могут быть и у троллей такие идиотские заморочки, как у людей. Хотя это я дурак, высшим общественным животным свойственно воевать друг с другом, хотя до этого я знал только муравьев и людей.
Первыми, конечно, начали муравьи, они бьются с себе подобными уже сотни миллионов лет, причем не только с теми, кто крупнее или другого цвета, но и своей родней, что отселилась из их семьи, а потом начинает охотиться слишком близко...
Альбрехт снял сапоги, давая отдохнуть ногам, но пока не ложился, то ли не слишком устал, то ли показывает мне, что у него еще есть запас сил и бодрости.
— Еще вина? — спросил я, зная, что он откажется. — Кстати, дорогой вице-канцлер, вы разглядели эту новую проблему?... Хотя не знаю, может быть, это и хорошо... Во всяком случае, для политика первого ранга точно хорошо, но я разве все еще первый?
— Ваше высочество?
— Тролли, — сказал я. — Я думал, тролли — это тролли...
— Оказались переодетыми эльфами? — спросил он деловито.
— Граф, — сказал я строго.
Он сказал виновато:
— Простите, ваше высочество, но я уже привык, что с вами могут быть любые неожиданности, удивляться нельзя, нужно принимать все, будто каждый день вижу. Что с троллями?
— А вы не заметили, — сказал я со злостью, — тролли тоже разные! С виду одинаковые, а внутри
всякие. Зачем-то ненавидят друг друга, воюют друг с другом... Растер говорит что-то остервенело, ума не приложу... Но что хорошо для политика низшего уровня, неприемлемо для политика высшего класса, каким, естественно, являюсь я, такой умный, замечательный и даже временами мудрый.