Ричард Длинные Руки – курфюрст
Шрифт:
Барон Альбрехт, сэр Растер и сэр Жерар молча провожали меня во дворец, но в первом же зале барон взорвался злым воплем:
— Сэр Ричард, я не понимаю!..
— Чего, дорогой барон?
— Вы нарочито не взяли с него клятву? Хотя бы клятву?
Я удивился:
— Какую клятву? Клятву верности? Он ее не даст. Клятву защищать Тараскон?
— Ну, хотя бы…
— Дорогой барон, — ответил я грустно, — вы совсем уж стали политиком и никому не верите. Клятвы требуем от простолюдинов и людей с непонятно какой репутацией. Что из себя представляет Сулливан — знаем. Я не случайно захватил
Барон пробормотал:
— Ну… знаете ли… это же Сен-Мари… здесь же прогнило…
— Это в городах прогнило, — напомнил я, — а в замках и отдаленных землях еще допотопная Вандея. В общем, я отбываю по срочным делам. Не развалите без меня королевство. Вернусь, со всех шкуры спущу.
Конюх вывел на длинном поводе арбогастра, тот красиво потряхивает гривой, блистает огненным взглядом и грациозно перебирает копытами. Пес пронесся по двору и снова прибежал к нам, сел на толстый зад и смотрит влюбленными глазами, умоляя приказать ему хоть что-нить, он сейчас же все выполнит!
Отец Дитрих вышел с двумя священниками, но те оба остановились, когда великий инквизитор подошел ко мне и благословил.
— Вот и подошли настоящие испытания, — произнес он грустно, — сын мой во Христе.
Я вздохнул.
— Почему Господь допускает это?
— Господь не забыл о нас, — ответил отец Дитрих строго. — Он испытывает нас. С Богом, сын мой.
— Спасибо, отец Дитрих. Надеюсь, у вас все идет без потрясений.
Он кивнул.
— Да, все по плану. Разные мелочи разве что… Вот вчера приходила старуха и уверяла, что ее из леса прямо в город перенес демон и велел явиться ко мне. Эх, суеверия…
Я спросил:
— И что со старухой?
Он посмотрел несколько удивленно.
— Как со всеми упорствующими, сын мой. Отказалась признаться, что все придумала, пришлось ее на костер. Велел удавить сперва, чтоб в огне не мучилась. Надо быть милосердными… по возможности.
— Гм, — сказал я, — ну да, без пролития крови. По возможности.
Я приложился к его руке, сердце стучит тревожно, в груди тяжелый камень. Никому не признался бы, но отцу Дитриху сказал честно:
— Мне кажется, не справлюсь.
Он сказал непривычно мягко:
— Сын мой во Христе! Вспомни старую легенду о неком бароне, который в своем замке протянул проволоки от одной башни к другой, чтобы ветер превратил их в Эолову арфу! Нежные ветерки играли вокруг замка, но музыка никак не рождалась, и барон был опечален. Но однажды ночью разразилась неимоверная буря, ужасная и чудовищная, не только сам замок, но и гора, на которой он стоит, содрогнулись от ее мощи. Барон в страхе подошел к окну посмотреть на страшный ураган, а там за стеной мир был наполнен звуками дивной музыки! Понимаешь, сын мой, иногда нужна буря, чтобы вызвать музыку! Настоящую.
Я опустил голову.
— Да, но…
— Во времена безмятежного
Он благословил меня, я чуточку ободренный пошел к арбогастру. Барон Альбрехт последовал за мной, рассерженный и угрюмый.
— Сэр Ричард!
— Да, дорогой барон.
— Мне будет легче, — сказал он с вызовом, — управляться здесь, если буду знать хотя бы примерно, что за глупость задумали на этот раз, сэр Ричард!
Я огляделся по сторонам, здесь везде уши, сказал негромко:
— Король Гиллеберд мудр, абсолютно точен и расчетлив. Он не допустил ни единой ошибки! Он просчитал все, а удар нанес в самый нужный момент. А если учесть, что его королевство на долгом подъеме, народ богатеет, ремесла развиваются, армия получила новые доспехи и прекрасное оружие… победить ее практически невозможно, а обыграть Гиллеберда — немыслимо.
Он посмотрел на меня остро.
— Да?.. А то у вас такое лицо, словно уже деретесь.
Я сказал еще тише:
— Мне кажется, я нащупал нечто, что Гиллеберд не учитывает.
— Вы же сказали, учитывает все!
— Он знает, но не принимает всерьез, — уточнил я. — Когда-то знал, но теперь позабыл, как глупость и неуместность.
— Что же это?
Я прямо посмотрел в его встревоженное лицо.
— Он умен и… полагает, что я тоже буду поступать по-умному. А по-умному, это выругаться и в самом деле отказаться от холодной, бедной и драчливой Армландии. Здесь у меня целое южное королевство! Богатое, сытое, а еще и на берегу южного океана, что дает возможности, не так ли?
Он спросил с напряженным интересом:
— Ну-ну, а в чем ошибка Гиллеберда?
— Еще не видите?
— Нет.
— Он общался со мной, — ответил я. — Мы долго обсуждали разные вопросы, он уже тогда понял, что я не дурак, умею выбирать варианты… Так вот, дорогой барон, он ошибся. Я — дурак!.. И не стану выбирать варианты, когда задета моя честь, моя гордость, мое достоинство! Я не только король… пусть и не король, но еще и оскорбленный самец.
Он усмехнулся.
— Ай-ай, какое мальчишество…
— Пусть, — сказал я злобно, — пусть мальчишество. В этом и есть ошибка Гиллеберда. Он решил, что я — умный правитель, как он. Но я не так стар, во мне все еще кипит та дурь, что в Гиллеберде давно выбурлила. Это оскорбленное чувство толкает на такую глупость, как попытаться отвоевать у Гиллеберда захваченные земли, хотя это и кажется просто немыслимо.
— А… мыслимо?
Я ответил честно:
— Сейчас даже не представляю, как. Но это, если по-умному. Однако знаю, если бы мир создавался только умными, это был бы совсем другой мир! Человечество держится не только на лжи, как уверяют… некоторые мои знакомые, но и на чести, самолюбии, уязвленной гордости и даже ущемленной гордыне. Во мне есть вся эта дурь, ущемленность, обида, баранье упорство, нежелание считаться с реальностью… пусть эта сволочь сама считается со мной!.. В общем, барон, пришло время испытаний и… нестандартных решений.