Ричард Длинные Руки – ландесфюрст
Шрифт:
Существа из странной жидкости впервые начали издавать какие-то хлюпающие звуки, отступили и начали пятиться обратно к озеру.
— Что за твари? — прокричала Ротильда в ярости. — Откуда они?
— Из озера, — ответил я, чем разъярил еще больше, — нравятся?
— Что за мерзость!
— Зато у них единство цели, — похвалил я. — И вообще… коллектив!
— Чего?
— А еще они, — крикнул я, — наверное, вообще не воюют… друг с другом.
Она заорала, некрасиво перекосив рот:
— При чем тут… Надо удирать!
— Кони
Те новые, что выходили из озера, поворачивались и возвращались в воду, а обожженные раскаленными углями с жалобными воплями, хромая и постанывая, продолжают пятиться, глядя в нашу сторону мертвыми глазами.
Я потрясенно смотрел, как они, ступая в озеро, не погружаются, а просто превращаются в воду, то есть прозрачный водяной столбик, поблескивающий на солнце, опускался к поверхности достаточно быстро, но все-таки я успевал понять, что в это время происходит некое превращение… или воссоединение с единой структурой общего организма.
— Интересно, — проговорил я, — они разумны? Не была ли это попытка достичь бессмертия таким путем?..
Она прошипела зло:
— Вы не рехнулись, сэр Ричард? Вас по голове ударили?
— Я энтомолог, — сообщил я. — Интересуюсь этими гербариями… А вам разве неинтересно?
Она брезгливо передернула плечами.
— Как такая мерзость может быть интересна?
— Я странствующий рыцарь, — сообщил я гордо, — что мне дворцы и балы всякие, там только бабы, да и то одинаковые, а здесь даже драконы и то разные! И сколько вот подобных существ?.. Это ж какая радость встретить, а потом хвастаться, другие даже не видели, а я вот — да!.. Это не то, кто сколько баб сумел уломать.
Она посмотрела на меня с отвращением.
— Как вы все примитивно упрощаете!.. Не бабы, а леди, и все мы разные. Это мужчины одинаковые, и у всех одно на уме…
— Да? — спросил я с интересом. — Что у меня на уме?
Она посмотрела исподлобья, буркнула:
— Все равно соврете. Ладно, кони уже отдохнули… я думаю.
В ее голосе ощутилась некая пауза, словно давала мне возможность возразить, но я по своей мужской тупости и нечувствительности ответил с готовностью:
— Наверное, вы правы. Я вижу, что у вас на уме!.. Продолжим путь?
Она чуть ли не прошипела как разъяренная змея:
— Да, конечно!
Едва оставили озеро позади, как я ощутил прохладу, потом повеяло настоящим холодом. Бобик исчез впереди, вернулся со вздыбленной шерстью, глаза полыхают багровым огнем, уставился на меня ожидающе.
— Ну что, — пробормотал я, — посмотрим…
Деревья расступились, впереди белым-бело, широкая поляна, где поместилось бы три-четыре хаты с огородами, покрыта густым снегом, деревья окружили поляну тесным кольцом, но ближе подходить не решаются.
А кто и решился, мелькнуло в черепе, тот рассыпался на кристаллики. Все холоднее и холоднее, Зайчик наконец остановился и посмотрел на меня с вопросом в крупных коричневых
Я оглянулся на Ротильду, она придержала коня еще на краю, ее лошадка опасливо пробует копытом промерзлую землю.
— Не решаетесь, Ваше Величество?
Она помахала рукой.
— Не стоит туда идти! — донесся ее звонкий голос. — Опасно!
— Да ну? — спросил я саркастически. — А я просто решил, что здесь зима…
Воздух обжигает лицо, я вдохнул чуть глубже, чем следовало, и закашлялся. Арбогастр стукнул копытом, промерзлая земля отозвалась странным звоном, будто вот-вот лопнет. Судя по всему, здесь никогда не падает дождь. Еще в воздухе превращается в снег, мелкие такие льдинки-катышки, и эта масса опадает здесь. Излишки выдувает ветер, а там за границами все тает, не позволяя здесь образоваться горе снега.
Арбогастр снова ударил копытом, я пробормотал:
— Да понял, понял… Установка там на глубине, это понятно. Только что она делала раньше?.. Не температуру же понижала, это даже Бобик понимает… Да что там Бобик, даже вон женщина могла бы понять, если бы обобиковела хоть немножко…
Ротильда прокричала снова:
— Сэр Ричард, вернитесь!
— Понял? — сказал я Бобику. — Подзадоривает! Если вот так кричать мужчине, он всегда прет еще дальше и глыбже… А мы возьмем и послушаемся.
Мы объехали поляну по широкой дуге, я старался прикинуть, какая же температура в центре круга… хотя в глубине так вообще… возможно, вовсе абсолютный нуль?
Ротильда встретила меня злым взглядом.
— Обязательно надо было туда лезть?
— А как же, — ответил я. — Вы не заметили, Ваше Величество, что, когда рядом с дорогой появится большая темная лужа, ребенок обязательно свернет и походит по этой интересной и таинственной области?
Она ответила надменно:
— Я никогда не ходила по лужам!
Я всмотрелся в ее лицо.
— Правда?
— Правда! — ответила она с вызовом.
— А если честно? — спросил я, не отрывая взгляда от ее лица. — Ваше Величество, женщины врут и по мелочам, но вы же королева, должны брехать только в государственных интересах, а в мелочах быть правдивой…
Она спросил сварливо:
— Зачем?
— Больше доверия, — объяснил я.
Он поморщилась, ответила неохотно:
— Всего пару раз… Принцессам не очень-то позволено в лужи… И много нянек смотрят за каждым шагом.
— Спасибо, Ваше Величество, — сказал я, — так я и думал. Ибо те прилежные, что никогда не лезут в лужи, никогда не становятся королями или королевами. Для этого нужен характер! А начало ему в способности свернуть с чистой дороги и влезть в лужу…
Бобик выметнулся впереди и требовательно гавкнул. Зайчик прибавил скорость, лошадка Ротильды теперь идет не хромая, и вскоре деревья начали расступаться, впереди блеснул солнечный свет, а дальше распахнулся зеленый простор бесконечной равнины под чистым синим небом.