Ричард Длинные Руки – ландесфюрст
Шрифт:
В его вежливом голосе слышалось тщательно скрываемое презрение к братьям по вере, что напрасно ограничивают себя такими запретами.
— Так-так, — проговорил я нерешительно, — устав вашего монастыря любопытен… но не граничит ли это с запрещаемой ересью? Или, скажем прямо, не ересь ли это?
Он ответил уклончиво:
— Ваша светлость, вы явно просвещенный человек, это чувствуется даже в построении вашей речи. Возможно, вы слышали, как некоторые еретические мысли и даже учения со временем канонизировались и становились
Сердце мое стучит часто, я сейчас тоже близок к проступку, но заставил себя кое-как успокоиться и спросил почти деловым тоном:
— Значит… механики?
Левый уголок его рта чуть дернулся, но это не раздражение, как я понял, а подобие улыбки.
— Уместное уточнение, — заметил он. — Особые и весьма искусные механики. Для особых людей.
Я повел рукой в сторону кресла в двух шагах от меня.
— Присядьте, сэр… сэр?
— Просто аббат Дитер, — ответил он спокойно. — Да, аббат Дитер.
Я смотрел, как он садится, легко и без подобострастия, как человек, скажем, церкви, что не видит разницы между нищим и королем. Но только это явно не той церкви, как ее видят из Ватикана. Очень даже не той.
Он тоже смотрел на меня изучающе, глаза стали холодными и немигающими, внезапно привычно круглые зрачки стали вертикальными щелочками, как у отвратительных змей и кошек.
Я не вздрогнул, но явно что-то изменилось в моем лице — он сказал чуточку виновато:
— Ваша светлость, простите…
— Как вы это делаете?
Он снова улыбнулся лишь уголком рта.
— Я не могу так, как вы делаете, не меняясь…
Я спросил настороженно:
— О чем вы?
— Об умении видеть тепло, — объяснил он. — Иногда очень полезно, не так ли?
— Полезно, — пробормотал я, — только я не думал, что по мне это видно.
Он выставил перед собой ладони.
— Ваша светлость, таким умением обладают только в нашем монастыре. Да и то немногие из иерархов. Они вас заметили здесь еще в ваш первый визит… Помните, рядом с Гиллебердом сидел человек в сутане? С того дня следили за вашими действиями… и особенно восхищены, как вы провели захват королевства, мудро и красиво!
Я пробормотал:
— Польщен. Но что именно вы считаете мудрым и красивым?
— Не сражения на мечах, — ответил он ровным голосом, — это для простых. Вы договорились о помощи с эльфами и гномами, это привело нас в восторг!
— Ничего особенного, — ответил я нехотя, — когда тонешь, и за гадюку схватишься. А эльфы и гномы могут пригодиться и в развитии народного хозяйства.
Он вскинул брови, некоторое время смотрел с недоверием.
— Вы всерьез? Не планируете их обмануть?
— А зачем? — спросил я. — Дружить выгоднее.
Некоторое время он смотрел пристально, я чувствовал, как давление
— Это истина, ваша светлость, но говорить ее некому.
— Согласен, — буркнул я. — И с чем вы… пришли?
Он снова уставился в меня немигающе змеиными глазами, на этот раз ощупывающее присутствие почти не ощущалось, и я не стал обращать внимание, все равно я в силу происхождения иммунен к местной чертовщине.
— С предложением сотрудничества, — сказал он и торопливо добавил: — Мы понимаем, короли требуют полного повиновения, и при них есть свои маги… однако, ваша светлость, вы же понимаете, придворные маги почти ничего не стоят!
Я кивнул.
— И что?
— Мы можем вам дать то, — сказал он, — чего не дадут войска, захваченные земли, готовые на все услуги женщины знатных семей, накопленное или взятое с бою богатство…
— Конкретнее, — предложил я.
Он сдержанно улыбнулся.
— Вот за эту деловитость и хватку вы нам нравитесь особо! Я как аббат монастыря блаженного Агнозия уполномочен всей братией заключать договоры…
— Кровью расписываться не надо? — спросил я шутливо.
Он посмотрел с укором.
— Ваша светлость, мы в самом деле… монахи. Хотя наш устав и не подписан папой римским. Но и не отвергнут! Пока лишь на рассмотрении.
Я порылся в памяти, пожал плечами.
— Как относитесь к власти?
Он кивнул.
— Очень уместный вопрос. Все налоги Ватикану платим своевременно, а от повинностей в королевскую казну освобождены, как все прочие монастыри и церкви. Только по нашему уставу в наш монастырь никто из мирян не допускается.
Я ощутил подтекст, спросил, не сводя с него взгляда:
— А если прибудет легат из Ватикана?
Он понимающе улыбнулся.
— Ему покажут… все.
Небольшая заминка в речи подсказала недостающее, я спросил полуутвердительно:
— Однако в преддверии таких высоких гостей всех монстров уберут? И коридоры почистят? Вымоют?
Его вертикальные зрачки на миг вспыхнули красным и тут же снова превратились в щелочки, за которыми просматривается черный космос.
— Ваша светлость, — проговорил он сдержанно, подчеркивая каждое слово, — вы очень… очень проницательны.
— В чем вы нуждаетесь? — спросил я. — Как правитель я должен заботиться обо всех. И помогать процветанию.
Он скорбно вздохнул.
— В монастырях монахи работают сами. Но у нас они и так заняты… очень. Однако есть ряд дел, которые могли бы выполнять простые люди. Например, нам нужно вырыть в одном месте очень глубокий колодец. Я не могу сказать даже, какая будет глубина, однако нашим монахам пришлось бы рыть сотню лет. Если же нанять простых людей…
— Так наймите, — прервал я.