Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

Орловский Гай Юлий

Я вскинул брови в великом изумлении.

— Дорогой рейнграф, мы уже давно не рядовые рыцари! Мы указываем другим, где и за что драться, а сами лишь смотрим, даже созерцаем. И поруковаживаем изредка.

Стальграф произнес негромко:

— А что… это?

Мы проследили за его взглядом. Слева приближается черная туча, двигается хоть и неспешно, но быстрее обычных, а главное — от нее к земле тянется некая сужающаяся струя, зыбкая и постоянно сдвигающаяся из стороны в сторону.

Мне этот смерч показался похожим на исполинское

темное дерево с раскинувшейся в стороны широчайшей кроной, тоже такого же грязного цвета. Двигается в самом деле на столкновение с нами, я поспешно начал разворачивать эту неповоротливую штуку, боком ходить не может почему-то, оба лорда приумолкли и с тревогой смотрели на увеличивающийся в размерах смерч.

Наконец он вырос до исполинских размеров, даже я ощутил себя ничтожной пылинкой, мощь этого явления неизмерима, дирижабль начало потряхивать, я вцепился в рукояти управления и выжимал, как мне кажется, всю мощь, хотя скорости это не прибавляет…

Смерч разросся так, что закрыл половину неба, в нем настолько быстро бегут по кругу массы воздуха вместе с подхваченным с земли мусором, ветками и комьями земли, что мы все трое видим только зыбкую серую массу, похожую на струю грязной воды толщиной с крепостную башню.

Рейнграф вскрикнул, указал дрожащей рукой на смерч, что медленно проходит мимо.

— Я видел, видел!

— Что? — спросил стальграф.

— Лицо! — вскричал рейнграф. — Огромное зверское лицо, искаженное дикой гримасой ненависти и злобы!..

Стальграф оглянулся.

— Я ничего не вижу…

— Оно показалось только на мгновение, — вскрикнул рейнграф потрясенно. — Это было лицо самого дьявола! Господи, защити и помилуй от когтей врага рода человеческого!..

Смерч ушел в сторону и начал быстро удаляться, рейнграф перекрестился, а сэр Филипп громко и с достоинством поблагодарил Господа за содействие.

Я упрямо вел скайлер в направлении, указанном Агалантером, за спиной лорды бросались то к одному окну, то к другому, когда я в очередной раз оглянулся, они как раз рассмотрели одинокого единорога, белого, как первый искристый снег, красавца с длинным рогом на лбу. Он взобрался на невероятно высокую скалу и, задрав голову, смотрит в небо.

Я мазнул по нему взглядом и продолжал напряженно всматриваться вперед, курс приходится выдерживать вручную, ветер сносит в сторону довольно ощутимо…

— Улетел! — закричал за спиной рейнграф в недоумении и восторге. — Клянусь, распахнул крылья и улетел!..

— Полно, граф, — донесся ровный голос сэра Филиппа, — это в глаза блеснул снег, а лошадь там и осталась.

— Но куда делась?

— Другие скалы загородили, пока вы глаза терли…

— Ну почему не улетела?

— Лошади не летают.

— А как она туда забралась?

— Да дура какая-то…

Сэр Чарльз указал дрожащей рукой на проплывающее внизу плато:

— А вот это… точно не дурак… Такие дураками не бывают…

Глава 10

На

высокогорном плато красиво разлегся наполовину занесенный песком скелет исполинского зверя, где расстояние от кончика хвоста до последней из реберных дуг не меньше полумили, а сами ребра красиво и мощно белеют ровным рядом, загибаясь красивым сводом, что мог бы служить куполом кафедрального собора.

Другой бок скелета почти весь скрыт землей, только кончики ребер торчат из каменистой почвы.

— Вот какие звери жили до потопа, — сказал он потрясенно. — Или это был человек?

— Кто бы это ни был, — проговорил стальграф напряженным голосом, — но тот, что откусил ему голову…

Сэр Чарльз договорил устрашенно:

— Был куда крупнее…

Они провожали белеющие кости этого, без сомнения, морского животного в почтительном молчании, а я подумал, что катаклизмы здесь были нешуточные, если участок морского дна подняло на такую высоту.

Сэр Чарльз начал рассказывать про диковинки, о которых наслушался от местных рыцарей, я высматривал среди гор гигантский термитник, где, по словам Агалантера, устроил себе крепость Тартенос, а за спиной слышался возбужденный голос рейнграфа:

— Там растет ну просто удивительное дерево, одна часть, обращенная к югу, цветет, а на той, что к западу, — уже созревшие плоды! Более того, восточная часть в красных и желтых листьях, опадают медленно и печально, а северная сторона вообще с голыми ветвями, покрытыми инеем и сосульками!

Стальграф только похмыкивал, а я сказал с интересом:

— Удивительное дерево! А что за плоды?

Он взглянул с удивлением.

— Никто того не ведает.

— А каковы на вкус?

Он пробормотал:

— Никто не пробовал… насколько знаю.

Я в удивлении покрутил головой:

— Интересно живут здесь!.. Такое чудо, а народ как-то не. Странно и весьма обло. Как в первозданном саду, когда наш прародитель сорвал что-то и съел, но до сих пор никто не знает, что он там жрал. Это потом придумали, что яблоко, но там точно не яблоко, на какой яблоне листья фиговые?.. Разве что гибрид какой… Вообще дурак какой-то, жрал что попало… Но я вообще-то тоже умный, готов попробовать, так что я точно от Адама, а не от мудрых зеленых человечиков. Кстати, Змей был зеленым?

Они задумались, рейнграф сказал нерешительно:

— Вообще-то змеи сейчас разные… но до грехопадения он же был неотличим от Адама, потому и соблазнил Еву, пока Адам спал…

Стальграф сказал внушительно:

— В таких делах спать нельзя. Только заснешь, как твоей жене кто-то и вольет свое семя.

Я смолчал, впереди что-то небо слишком гневно, тучи несутся с огромной скоростью, сшибаются с грохотом, их ломает и рвет неведомая сила, взметывает в разверзающиеся ущелья и разломы, там на мгновение становится видна кипящая кровь небес, и снова пугающая тьма…