Ричард Длинные Руки – маркграф

Орловский Гай Юлий

Тот закричал, начал поворачиваться и рухнул Готмару под ноги. Осталось двое, один повернулся к Готмару и сразу же нанес ужасающий удар топором сверху. Готмар подставил щит и упал, перекатился и вскочил на ноги. Щит остался на земле, он умело фехтовал топором, старательно избегая прямого удара, а я с размаху всадил меч троллю в живот, отпрыгнул, успев его выдернуть, вторым ударом отсек руку, а следом нанес тяжелый удар в голову.

Оставшийся тролль теснил Готмара и уже прижал к стене, когда я с силой вогнал ему меч в левый бок и

повернул там, распарывая сердце. Монстр взревел так гулко, как кричала бы скала, тяжело повернулся ко мне. Мы встретились взглядами, в его глазах блистает, затухая, лютая злоба, и он рухнул наземь.

Готмар дышал тяжело, рука тряслась, когда оперся на топор. Я сказал сочувствующе:

– У вас кровь течет, сэр Готмар.

Он огрызнулся:

– Это зеленая кровь!

– И что? – спросил я.

– Это не моя кровь, – прорычал он.

– А-а-а, – сказал я. – У вас, значит, не зеленая?.. Ладно, тогда пошли.

– Куда?

– Неприятности приходят и уходят, – объяснил я, – но еще придут, если не доберемся вовремя до их творцов!

Он тяжело шел следом, я слышал как тяжелые шаги, так и сиплое дыхание, которое он старался сдержать, чтобы не дать мне злорадствовать.

– Не люблю подземелий, – сказал я. – Что-то во мне антииндианистое и не томбрайдерное… Мне летать охота, а не саркофаги двигать! Тоже мне, египтологи шлиманистые… Стой, куда попер?

Готмар оглянулся, очень рассерженный.

– Сэр Полосатый, я попросил бы вас повежливее!

– А что я сказал?

– Мы с вами не на «ты», к счастью, – напомнил он высокомерно.

Вздохнув, я сорвал со стены давно погасший светильник и швырнул вперед. Он зазвенел, подскакивая, в шаге перед Готмаром, и вдруг там провалилась целая плита. Готмар оказался на самом краю, даже наклонился от неожиданности и замахал руками.

Когда он выровнялся, я сказал холодно:

– Прошу прощения. Виноват, нужно было на «вы». И пусть я не успел бы договорить правильно построенную фразу, зато никаких нарушений…

Он посмотрел зверем, но смолчал. Я выждал, он не двигался, только угрюмо смотрел вперед, только бы не видеть мою нагло ухмыляющуюся рожу. Я подумал, сделал шаг, следующий по диагонали, еще два под стеной, пригнулся и сказал холодно:

– Можете вернуться. Но если вам угодно шпионить за мной и дальше, то повторяйте все мои движения. Ступайте шаг в шаг!

Пригнувшись, почти на четвереньках я двинулся вперед. Из стены вырвался сноп огня, я ощутил его жар на спине, когда он, как плевок дракона, впечатался в стену напротив. Готмар, побелев, двинулся за мной, точно так же прошел на четырех.

– Вон там, – сказал он угрюмо в спину, – дальше стена тоже оплавлена…

– Это да не заметить, – сказал я саркастически. – А вот куда сейчас?

Он промолчал, я поднялся и пошел прямо, а когда попался широкий красный квадрат, перепрыгнул его по высокой дуге. Из микроскопических щелей выпрыгнули блестящие лезвия и тут же

скрылись. Готмар выматерился, я видел, как он ухватился за сердце.

– Смелее, сэр Готмар, – сказал я великодушно. – Кроме ваших неприятностей, у меня есть и другие радости.

Он пробурчал:

– Обычно от одних неприятностей нас отвлекают новые.

Проплывающий, как солнечная рыбка в темной воде, шарик осветил и вторую часть подземелья. На серой каменной стене висит с опущенной головой очень худой человек, слабый и болезненного вида. На руках и ногах настолько толстые стальные браслеты, что мы с Готмаром озабоченно переглянулись. Прикован к металлическим кольям толщиной в руку, вдобавок обе ладони пробиты стальными клиньями, глубоко всаженными в камень.

Я зябко передернул плечами: лодыжки распятого тоже в темной крови, из них торчат широкие шляпки стальных штырей. Длинные нечесаные волосы несчастного закрывают его лицо, я никогда не видел, чтобы отросли так, что почти касаются пояса.

– Круто с ним, – пробормотал я.

Распятый медленно поднял голову. Я охнул от неожиданности, а он отыскал меня мутным взглядом, губы шевельнулись, я услышал хриплый шепот:

– Попробуй и ты…

Я проговорил, запинаясь:

– Что попробовать?

– Разбить цепи, – проговорил он уже отчетливее. – Найдется же когда-то хоть один…

Я сказал поспешно:

– Да, конечно! Я сейчас… А что, другие уже пробовали?

Он прошептал:

– И не раз…

Бледные губы изогнулись в горько-насмешливой гримасе. Я выхватил меч и ударил по цепи, но лишь послышался звон. Готмар принялся рубить топором, однако на цепях не осталось даже царапины. Озлившись, я сунул меч и ножны, схватился обеими руками за верхушку стального болта, торчащего из раздробленной лодыжки несчастного.

Над головой послышался разочарованный голос:

– Нет, так не получится.

Я сцепил зубы и, не переставая тянуть, прохрипел:

– А как надо?

– Все зачаровано, – сказал он, я различил в голосе тщательно скрываемое страдание. – Только великий чародей может…

– А что нужно?

Мне показалось, что стальной штырь начинает подаваться. Я напрягся, чувствуя, как во мне просыпается нечто злое и упрямое. Пальцы стиснули металл с такой силой, что на нем останутся мои отпечатки, как на мокрой глине. Я тянул и тянул, а металлический болт в самом деле начал удлиняться.

– Нужна сила, – сказал распятый, – большая, чем у Тартеноса…

– А это кто? – спросил я, пыхтя и напрягая мышцы.

– Он и заманил в ловушку.

– Не обязательно, – прорычал я.

– Ты так думаешь?

– Да!

С последним словом я выдернул штырь и едва не упал навзничь. С него капала кровь, а длиной он оказался почти в два локтя. Распятый смотрел неверяще.

– Кто ты?..

– Просто странник, – ответил я и взялся за второй штырь. – Красивый, загадочный и прекрасный.