Ричард Длинные Руки – маркиз
Шрифт:
Но он уже повернулся спиной и заспешил к королю. Я медленно побрел через двор. На меня смотрят с недоумением, больше с испугом, чем как на героя, защитившего пределы их Отечества. И хотя меч в ножнах и за спиной, но все равно я выгляжу как металлическая статуя среди мягких плюшевых игрушек, милых и разноцветных.
Передо мной толпа расступается еще издали, а смыкается за спиной, как стоячая вода. Слуги торопливо забежали вперед и распахнули двери в холл. Я дошел до середины, пусто, все во дворе обсуждают подробности, а на верху лестницы раздался торопливый
По ступенькам сбегала, придерживая рукой длинный хвост платья, леди Элизабет. Я не забыл отвесить поклон, а когда она приблизилась, поклонился еще раз и помахал руками над выставленным вперед сапогом.
Леди Элизабет всплеснула руками.
– Маркиз… это было ужасно!
– Ну почему же, – пробормотал я. – Мы с графом Анжером обменялись комплиментами… по-своему. Или я нечаянно выбил из списка одного из претендентов на вашу руку?
– Нет-нет, – горячо заверила она. – Я его вообще и не знала!
– Ну тогда не жалко, – рассудил я. – А вы что, наблюдали?
– Да, из окна. Леди Габриэлла в восторге, но мне все показалось ужасным.
– Значит, болели за графа, – уличил я. – А леди Габриэлла, надеюсь, желала победы мне?
Она охнула.
– Маркиз, все вы не так понимаете!
– А как надо?
Она запнулась, посмотрела мне прямо в глаза. Я ответил таким же прямым взглядом. Ее длинные ресницы отбрасывают на бледные щеки длинные густые тени, делая лицо печальным, словно у поэтессы. Взгляд стал лучистым, глаза заблестели, как звезды, а лицо радостно осветилось.
Я вежливо улыбался, на меня этот трюк не действует, мы уже со школьной скамьи старые бойцы на этом поле, знаем, как взгляд сделать лучистым, да и вообще всякие штучки нам знакомы.
– Неужели вы не знаете? – спросила она. – Из какого медвежьего угла…
Этот медвежий угол начинает доставать, мелькнула мысль. Какие-то все одинаковые. Потому что все пляшут в рамках правил, ибо даже у флирта они достаточно негибкие.
– Леди Элизабет…
– Да, маркиз?
Я демонстративно оглянулся, есть ли место для отступления, увы, нет, посмотрел по сторонам, вдруг да снова мелькнет барон Эльрих, но, как назло, пусто, и я, вздохнув, проговорил тягучим голосом:
– Ах, леди Элизабет! У вас бесподобная талия, а как очаровательна улыбка! Аромат вашей кожи сводит всех нас с ума, ваши нежные руки просто восхитительны и божественны… Они подобны лепесткам роз, они так же гибки, чувственны, вы самая безукоризненная девушка на свете, леди Элизабет!
Она слегка поморщилась, но я видел, что старается не переборщить.
– Долго заучивали? В вашем исполнении, маркиз, это звучит как издевательство. Но я вас прощаю, медвежий край чему может научить?.. Здесь на вас обрушилось слишком много! Но вы нашли свое место удивительно быстро! И сразу стали заметной фигурой.
Я ответил с поклоном:
– Ах, леди Элизабет! Чтобы найти свое место, нужна гибкость. А я, как и всякий дурак, приспосабливаться не умею. Мы, дураки, всегда приспосабливаем мир под себя. Потому и правим этим самым миром.
Она
– Как это?
Я напомнил:
– Вы же сами говорили, что первым уступает тот, кто умнее. На этом держится наше мировое господство дурости.
Она несколько нервно засмеялась.
– Вы все шутите… несколько своеобычно. Вы вообще своеобычный человек, маркиз… О вас начали говорить сразу, как только появились, а теперь еще и эта невероятная победа… К тому же, как смотрю, у вас доспехи целы, щит даже не поцарапан… Это невероятно!
Она сделала паузу, но я не спросил, кто же это мной интересуется, смотрю с любопытством, как она приступает к такому непривычному для себя делу, как заставить мужчину очень даже заинтересоваться ею. Этому учат всех молодых девушек, но леди Элизабет с ее внешностью и положением применять такие уроки не приходилось, и сейчас судорожно вспоминает: ага, первая фаза – это сказать несколько слов о том, какой он восхитительный и загадочный, вторая – заставить рассказать о себе, замечательном, о своих особенностях, чтобы быстренько определить, на чем играть. Мужчины любят разглагольствовать перед женщинами, какие они крутые, на этого живца их и ловят…
– Спасибо, – ответил я, подумал было поцеловать ее ручку, слишком уж она близко помахивает ею возле моей морды, но передумал, сочтет за свою первую победу, а это рановато. – Но как они могут интересоваться мною, когда надо интересоваться вами, вашей бесподобной талией, вашей очаровательной улыбкой, ароматом вашей кожи… ага, еще вашими нежными ручками, что восхитительны и божественны… подобны лепесткам… лепесткам… ага, роз! Они так же гибки…
Она прервала сердито:
– Маркиз, я уже вижу, память у вас хорошая. И я знаю, какие у меня руки. Меня больше интересуете вы, такой загадочный и таинственный!.. И всех наших дам интересуете.
– Правда? – изумился я.
– Правда, правда.
– А кого именно? – спросил я деловито и, взглянув на ее окаменевшее лицо, тут же извинился: – Ох, простите, леди Элизабет!.. Все эти дамы подождут, когда вы тут на очереди!
Она поджала губки, в глазах блеснули злые искорки и тут же спрятались за улыбочкой.
– Как вы откровенны, маркиз! «На очереди»… Вы говорите, что думаете, другие трусливо прячут такие мыслишки. В вас чувствуется сила, настоящая грубая мужская сила. Неотесанная, потому и манящая нас, женщин, потому что нам нужно опереться о кого-то сильного и надежного…
Ага, переходит к третьей фазе, демонстрации женской слабости и беззащитности. Щас я начну сопереживать, тут же предложу помощь и защиту, а тем самым влезу в расставленные ловушки. Впрочем, она поспешила с третьей фазой, переоценила свои чары, надо мужчиной все же повосхищаться подольше, чтобы размяк и начал смотреть на эту женщину, как на единственную, кто его понимает, а то все такие дуры вокруг…
Я зевнул и тут же сконфузился, попытался прикрыть ладонью широко распахнутую пасть, из-за чего звучный зевок превратился в придушенный недовольный рык.