Ричард Длинные Руки – маркиз
Шрифт:
– Мое почтение, маркиз, – сказал он и, сорвав с головы огромную шляпу с перьями, цветами и лисьим хвостом, исполнил изумительный по сложности танец, приплясывая, подпрыгивая и смахивая шляпой пыль с туфлей.
Я чувствовал себя неловко, стою, как дурак, и пялюсь на такое сложное представление, человек вон аж губу закусил, чтобы ничего не пропустить и нигде не сбиться.
– Здорово, – сказал я и, удержавшись, чтобы похлопать и бросить ему монету, добавил с ноткой восхищения: – Дивное искусство, сэр! Я еще не видел человека,
– Спасибо, сэр…
– Ричард, – снова представился я. – Ричард Длинные Руки.
– Спасибо, сэр Ричард. Я в какой-то мере должен владеть сложным искусством лучше, чем большинство.
– Вы уже владеете! – воскликнул я.
Он польщенно улыбнулся.
– Благодарю вас, маркиз. Я личный портной его высочества герцога Людвига, мастер Гандлер.
– Раз вас видеть, мастер Гандлер, – сказал я. – Вы просто великолепны!
Еще раз учтиво поклонившись, он оглядел меня весьма критически, потом подобрел, крикливым фальцетом начал отдавать распоряжения слугам тем тоном, что исключает неповиновение.
Двое слуг быстро одели меня в роскошный камзол, третий умело зашнуровал туфли, но не успел я сказать спасибо, как мастер Гандлер завопил негодующе и замахал руками. С меня торопливо все сняли, мастер Гандлер указал, что именно примерить на этот раз, нет, и это не годится, такому рослому и молодому больше идут спокойные цвета, быстро несите штаны мягких тонов…
Я терпел, принужденно улыбался, наконец портной герцога оглядел меня с головы до ног и сообщил с некоторым удовлетворением:
– Вот теперь можно на обед даже к королю!
Я поклонился.
– В восторге от вашего утонченного и, я бы сказал, изысканно артистического вкуса! Я сразу увидел, даже ощутил всеми фибрами великого мастера, едва вы переступили порог.
Он посмотрел на меня польщенно, но и с недоверием.
– Да? Вы это заметили? Как?
– Еще бы, – сказал я с жаром. – Вы не следуете моде, а идете впереди, создавая и оформляя неясные желания и мычания большинства в предельно четкие и законченные формы! Вы первым решаетесь опробовать свой уникальный дизайн…
Он покраснел от удовольствия, расцвел, глаза стали масляные, поклонился и, совсем застеснявшись, сказал уже совсем другим голосом:
– Спасибо! Так редко удается отыскать истинного ценителя… К сожалению, оставляю вас, сэр! Побеседуем, когда выпадет случай. До обеда совсем немного.
– Что на обед? – поинтересовался я.
Он улыбнулся, давая понять, что понял шутку, поклонился и вышел. Слуги, как мыши, исчезли следом. Я все же подошел к зеркалу и всмотрелся в себя, я ж маркиз, а раз так, надо маркизить правильно, а то кто знает, как у них поступают с самозванцами.
Вообще-то хорош, хорош. Главное, что ценится в маркизах любого ранга – крупный. Думаю, непросто было подобрать костюмы такого размера. Для простого человека что самое важное в феодале? Понятно, рост. В президентской гонке в Юсовии
Я повертелся перед своим отражением, как модница, привыкая к незнакомому крою, подвигал руками, вспоминая, как при Петре Первом мушкетеры взмахивали шляпами. Ладно, надо сразу объяснить, что я из медвежьего края, не всему обучен. Нас батюшка учил сразу в рыло давать, это тоже надо сообщить сразу во избежание…
Снаружи донесся рев труб и грохот барабанов, я тут же метнулся к окну. По площади перед дворцом в ногу шагают по двое знаменоносцы, пять пар, за ними в красно-синих костюмах с широкими белыми воротниками офицеры в красивых шляпах с длинными перьями.
Навстречу двигаются такие же, только цвет знамен другой. Все под тот же победный рев труб сошлись, потопали на месте, глядя друг на друга, разом повернулись к дворцу. Я поспешно отодвинулся, пусть не видят, что за их сложным ритуалом наблюдает еще и чужак, вдруг это некое священное действо.
Из-за дворца выехали на легких рысях конники, роскошно одетые, горделивые, каждый откинут корпусом назад, в руках по знамени. Впереди вообще рослый красавец, весь в красном, конь тоже накрыт пурпурной попоной, он единственный, кто без знамени.
Пешие дружно кричали нечто радостное, передний всадник милостиво вскинул руку. Ему закричали еще громче, а затем заорали и остальные всадники. Я думал, что выметнутся в распахнутые ворота, но всадники сделали полный круг по площади перед дворцом и остановились.
Я слышал, как из окон справа и слева радостно визжат женщины, на балконах тоже ликующие вопли. Наконец из конюшни выехала повозка… да какая повозка, настоящая карета, богато украшенная, два окошка по сторонам и третье, самое большое, над дверью!
Разодетый, как фельдмаршал, слуга поставил скамеечку. Из ворот дворца вышла женщина в платье до пола, хвост за нею несет мальчишка, одетый не менее богато, чем лакей. Двое офицеров, торопливо спешившись, помогли женщине взойти по ступеньке в карету.
Я видел, как она тут же задернула занавеску, карета тронулась с места, а всадники, выстроившись в две линии, поехали справа и слева. Те, кому места не хватило, держались в авангарде или арьергарде.
Комната моя, похоже, угловая, в другой стене еще два окна, огромных и светлых, доносится птичий щебет, плывет запах роз. Я не рассчитывал ничего интересного увидеть, кроме сада, а из меня еще тот Мичурин, но подошел к окну и раскрыл рот в удивлении.
Изумительный парк, фонтаны, красиво закрученные аллеи, предназначенные не для перемещения с места работы к дому и обратно, а для неторопливых прогулок вокруг роскошных клумб, облицованных дорогой плиткой бассейнов, еще там скамьи вдоль аллей, фонтаны и еще раз фонтаны: от величественных до совсем крохотных.