Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Шрифт:
– Вы и животным кланялись?
– спросил я едко.
– Кстати, можешь сесть. Ничего, что я пригласил тебя в церковь? А то вдруг вы уже и ее не признаете…
Он сказал терпеливо:
– То неразумные животные, а ты был существом, что умело разговаривать. Творец в своей невероятной милости позволил тебе приблизиться к нашему подножью и внимать нашему величию, мудрости и благородству. Нам не очень хотелось признавать за тобой столь высокий ранг, ты не отличался от животных, однако мы в своем большинстве не решились перечить Творцу…
Он осмотрелся, в комнате чисто и девственно скромно,
– Ну да, - сказал я саркастически, - а Самюэль, Азазель, Вельзевул… они оказались настолько заносчивыми, что отказались даже кивнуть человеку в знак приветствия?
Он ответил спокойно и по-прежнему высокомерно:
– Не только…
– А что еще?
– Надо было, - пояснил он, - не только кивнуть, но и признать за человеком право бродить в саду, где вздумается, чего животным вообще-то не позволялось.
– Ну-ну?
Он сказал терпеливо:
– Нужно было признать за ним право обращаться к нам с вопросами по своему желанию, а не когда этого изволим мы…
Я ощутил, что, стоя перед ним, пусть даже начну прохаживаться взад-вперед, все равно буду выглядеть просителем, придвинул себе кресло, сел и сказал со злым интересом:
– И это настолько задело вашу гордость небесных ангелов?
– Да, - ответил он твердо и посмотрел мне в глаза прямо и немигающе.
Я ощутил нарастающую неуверенность, ангелы вроде бы по своей природе не умеют лгать, но в то же время свергнутые на землю чему только не научились у людей… С другой стороны, эти на землю не спускаются, потому вроде бы чище.
С трудом раздвинув губы в насмешливой улыбке, я проговорил как можно более веско:
– Михаил… Я даже готов поверить, что за столько времени ты забыл саму суть повеления Господа, хотя это уже само по себе проступок. Да что там проступок, это преступление! Серьезное преступление. Значит, лично ты решил не выполнять повеление Господа, понятно. Хорошо, спрошу остальных, а потом мы с Господом решим, что с вами делать. Я вообще-то предложил бы полную ликвидацию. Зажрались старые слуги, забыли о своем назначении всего лишь посланников… начали присваивать все новые функции. Но Господь долго терпит, но больно бьет.
Мы сидели теперь друг напротив друга, и хотя он в золоте, а я в стальных доспехах, но «все куплю, сказало злато, все возьму, сказал булат», так что мой ранг ничуть не выглядит ниже, на войне булат ценнее злата. Архистратиг как будто понял, прижал руки к сердцу, но ладони уперлись в выпуклую кирасу из надраенного золота.
– Человек, - произнес он почти проникновенно, - поверь!.. Ты все не так понял!..
– Михаил, - ответил я, чувствуя, как победно начинает стучать сердце, - вешай лапшу другим ангелам. Я человек, ты что, не понял?.. Я понял даже то, что ты до сих пор не… усвоил, говоря политкорректно. Хорошо, давай пока о другом.
Он произнес надменно, словно я уже стою перед ним на коленях:
– Говори, смертный.
– Примерно определено место, - произнес я с усилием, - где накапливаются заговорщики.
– В аду?
– Само собой, - ответил я, - там у них база, тренировочный лагерь, где готовят боевиков и, подозреваю, смертников. Из числа
Он спросил с хамским интересом:
– Которые в котлах сидели?
– Которые вообще отбывали пожизненное, - ответил я и уточнил: - Продленное до Судного Дня. И не так важно, где сидели и как их наказывали. Их и должны были наказывать за особо опасные преступления против человечества и отдельных особо уважаемых граждан.
– И что собираетесь делать?
– спросил он с тем же ленивым интересом.
Я сказал зло:
– Михаил, не прикидывайся. Там и твои люди! Боюсь, они и есть основные заговорщики. Тем, свергнутым, не до бунта. Чтобы их расшевелить, нужны были сытые и уже зажравшиеся. Из твоего небесного легиона, если ты по солдатскому быстроумию еще не понял.
Он поморщился:
– Что ты предлагаешь, смертный?
– Предлагаю спешно собрать свои легионы, - отрезал я и посмотрел ему в глаза твердо и требовательно.
– Вельзевул откроет для вас врата. Нужно ударить немедленно, пока мятежники не успели выступить. Лучше захватить их в их же гнезде врасплох, чем отслеживать их отряды.
Он взглянул победно:
– А Вельзевул сам не совладает?
– Может, - ответил я, - и совладает. Но там и твои соратники из небесного легиона. Тебе в самом деле не жаждется покарать изменников? И как это будет выглядеть, если ты не поведешь войска в бой? Как трусость?
Он мгновенно вскипел, но я не дрогнул перед его гневом, и, сдержавшись, он прорычал:
– Я могу собрать сорок девять миллионов ангелов в одно мгновение!
– Сорока девяти у тебя нет, - сказал я со злорадством, хотя чему тут радоваться, - хотя бы пара миллионов из твоих сейчас на тайной базе террористов осваивает приемы партизанской войны в современных условиях. Но дело не в этом. Проверь готовность своего легиона сражаться. Многие, наверное, разжирели так, что и летать не могут?.. А я договорюсь с Вельзевулом, чтоб открыл портал и расположил свои войска так, дабы с твоими не больно… общались.
Он произнес гордо и с тем оттенком покровительственной милости, как если бы разговаривал с последним из слуг:
– Пусть подготовит для нас дорогу. А мы войдем и все там сметем.
– Прекрасно, - сказал я, - вы такие великие, могущественные, светлые, даже сияющие! Думаю, вам будет нетрудно доказать, что Господь вовсе не велел вам подчиниться человеку своим поклоном Адаму?
Он посмотрел на меня с подозрением:
– Что ты задумал?
– Да просто решить свой спор в суде, - ответил я безмятежно, - а не на поле брани. Мы же цивилизованные или хто?.. Господь будет только рад цивилизованному решению вопроса. Господь, как я полагаю, все-таки за цивилизацию.
– И как ты это видишь?
– Если собрать знатоков права с твоей стороны, - предложил я, сам воодушевляясь идеей, - и с той стороны, что в аду, и навсегда закрыть этот возникающий вопрос? Каким будет решение, то мы и признаем.
Он хмыкнул, посмотрел на меня с презрением:
– Хорошо. Пока Вельзевул готовит для нас дороги.
– Пока только портал, - уточнил я.
– Дороги сейчас разведываются. За это время можем провести такой суд.
– Если ты еще не передумал, - сказал он.