Ричард Длинные Руки – принц короны
Шрифт:
Я ответил уклончиво и весьма благочестиво:
— Мы поговорили о высоком, после чего он посоветовал мне молиться.
Геллерий посмотрел, как мне показалось, с недоверием, но я ответил чистым ясным взглядом человека верующего, у которого ни в чем не бывает сомнений.
— Больше крови, — произнес он со вздохом, — было пролито из-за услышанных молитв, чем из-за неуслышанных.
Я спросил с иронией:
— Что, Господь стал плохо слышать?
— Из-за оставленных без ответа, — уточнил
Я подумал, покачал головой.
— Что-то не сходится. Либо Господь реагирует на все просьбы, либо ни на одну. Иначе как-то нечестно.
Он грустно улыбнулся.
— Вся жизнь нечестная штука.
Я подумал, что сходиться может только в случае, если получающий ответ на молитву получает и жирный минус в репу, то есть в репутацию, как говорили в старину. А тот, кто не просит, а добивается своими силами, у того минуса этого нет. Ну, как на экзамене, когда просишь другой билет, милостиво разрешается, но оценка автоматически снижается на балл.
И даже если ответишь блестяще, но с такой вот скидкой, то можешь все же не пройти в желаемый универ.
— Ваше преосвященство, — попросил я, — я наслышан, как вы яро утверждаете нашу веру, но… прошу вас, не налегайте слишком уж на паршивость апостольской церкви! Здешние люди к ней привыкли, а нашу не знают. Начнем приучать их помаленьку. Когда увидят разницу, сами придут в наши соборы.
Он кивнул.
— Да-да, конечно. Так что вы решили насчет… того бессмертного?
— А я должен?
Он ответил бледно:
— Зная вас, ваше высочество, ваше высокое рыцарство, которое вы тщательно скрываете за дурными манерами…
— Я разве скрываю? — изумился я. — Напротив, выпячиваю!
— Да-да, — согласился он. — Значит, все-таки не оставили эту затею?
— Пока нет, — ответил я с неохотой. — Постараюсь что-то сделать. Если, конечно, Господь поможет.
Он перекрестил меня двумя широкими взмахами.
— Вы постарайтесь, а уж Он постарается.
После его ухода я велел позвать Альбрехта, тот явился настороженный, все такой же подтянутый, строгий и с насмешливыми глазами.
— Граф, — сказал я.
— Ваше высочество?
— Граф, — сказал я с досадой, — давайте без церемоний, вы же видите, здесь никого.
— А мы?
— А нам это до свечи, — отрезал я. — Как настроение в городе?
— Местные ходят на цыпочках и говорят вполголоса.
— Прекрасно. Какие слухи?
— Пораженческие, — сообщил он. — Откуда-то многим стало известно, что сюда идет еще одна огромная армия с Юга. Пошли слухи, что Мунтвиг убит, взят в плен, убежал, все бросив, скрывается где-то в горах среди пастухов…
— Ваша работа? — поинтересовался я с одобрением. — Зачастую слухи выигрывают войны! Потому и дальше не пренебрегайте. А,
Он кивнул с весьма ошарашенным видом.
— А еще с маркграфом, — добавил я, — Джонатаном Бергеном, лордом земель Изенбурга и Бирштайна.
Он сказал почти с испугом:
— Вы хотите убить меня такими неподъемными знаниями?
— А еще с бароном Гербертом Оберштайном, — сказал я злорадно. — Его земли от Генгезгауза слева, в них входят города Фирнебург, Изендорф и Шайдвилд, все запомнили? Я так и думал… Эти лорды хоть и патриоты Сакранта… или как раз благодаря тому, что патриоты, постараются помочь всему, что королевству на пользу.
— А нам во вред?
Я взглянул строго.
— Граф, есть масса областей, где сотрудничать можно для обоюдной пользы. В общем, действуйте активно, быстро и жестко, как вы умеете, когда не спите.
Он посмотрел исподлобья.
— Судя по наставлениям… снова планируете исчезнуть?
— На время, граф, — ответил я твердо. — На короткое время.
— Какое… короткое?
— Уж точно меньше четырех тысяч лет, — заверил я. — Граф, действуйте! Я вам дал все самое лучшее в работе. А сам вот пойду делать самую черную.
Мы вышли из кабинета вместе, дальше он пошел в сторону канцелярии, а я быстро поднялся по широкой лестнице наверх. Здесь личные покои трех принцесс, что и понятно, вниз могут спуститься только через третий этаж под бдительными взорами охраны, которая тут же доложит строгому отцу.
В коридоре напротив двери сидят прямо на полу двое стражей, оба из наиболее доверенных людей Норберта, одеты как молодые рыцари, хотя не в латы, а в блестящие новенькие кольчуги, штаны из кожи прекрасной выделки и в сапогах, что красотой и великолепием обрадовали бы и графа.
Оба торопливо вскочили, я издали махнул рукой, дескать, вольно, спросил негромко, подойдя вплотную:
— Как они?
Старший ответил шепотом:
— Ни одна еще не показывалась. Служанка носит им еду, все тихо, жалоб нет.
— Пока нет, — сказал я. — Чтоб от женщин да не было жалоб?
Они распахнули передо мной двери, передняя комната для приема гостей широкая и просторная, резные полы из плотно подогнанных плит серого гранита, на стенах привычные гобелены, но грубые и с намного более примитивными рисунками, чем в королевствах ближе к Большому Хребту, а также неизменные мечи, топоры, пики, что, на мой взгляд, совершенно неуместно в женских покоях, если только это в самом деле их покои, а не чьи-то, куда они прибежали прятаться.