Ричард Длинные Руки - принц-регент
Шрифт:
— Для молодых ног там не так уж и далеко…
— Если только обратно не по ступенькам, — согласился я, — а на крыльях бы…
Позеленевшие от древности каменные ступени неспешно повели вниз, вечные свечи горят даже здесь, мягкий свет падает красиво и рассеянно, из сада внизу толстые плети виноградных лоз грациозно и картинно поднимаются по стенам, цепляясь за любые неровности, и я спускался, в самом деле любуясь красотами, сказал бы себе такое раньше, сам бы плюнул себе в глаза. Надо мир спасать, а ему, видите ли, ах как красиво!
Ниже
Я покрутил головой, ну и монахи, все равно для меня это больше чудо, чем искусство селекции.
Белые розы, гудят пчелы, ну да, это же божьи пчелки, знаю-знаю, монахи по пчелам первые в мире, хотя все равно не понимаю, как они здесь живут…
Свет на мгновение померк, я остановился так резко, будто ударился о препятствие, и тут же в стене совсем рядом, иногда показываясь наружу, пронеслась, как черная комета, целиком состоящая из ночи, та проклятая темная тень, что умеет облекаться тяжелой и смертельной плотью.
Это было неожиданно и страшно, когда в таком идиллическом раю такое вот чудовище, я остановился с колотящимся сердцем. И вообще там ли ищу, или же подсознательно стараюсь уйти от поисков решения, оправдывая себя тем, что правильные решения лежат обычно не там, где ищет большинство.
Черная тень уже исчезла, я постоял некоторое время в проходе между садами и мастерскими, уже совсем собрался вернуться, как увидел поднимающуюся снизу огромную фигуру.
Мне показалось, что это брат Жак, хотя это немыслимо, я же встретил его там наверху, когда он тащил примерно такой же мешок…
И все-таки это брат Жак, его и в монашеской рясе спутать с кем-то еще трудно. Поднимается, глядя себе под ноги, на плече мешок с погромыхивающими камнями, но идет бодро, до конечной цели пока далеко, еще и намурлыкивает что-то под нос.
Я сказал весело:
— Привет, брат Зубодробитель!
Он вздрогнул, остановился, вскинул голову.
— О, брат паладин… Глубоко же ты забрался…
— Да так, — ответил я легко, — почему бы, думаю, не?.. Вот я и. Перед обедом рекомендуют легкую прогулку.
Он спросил обеспокоенно:
— А что, скоро обед?.. Я думал успеть к завтраку…
Опустив мешок под ноги, он со вздохом облегчения откинул капюшон. Я мазнул взглядом по сильно покрасневшему и даже чуточку подраспухшему уху, стараясь, чтобы это выглядело как бы невзначай.
— Могу, — предложил я, — укрепить твои силы прямо сейчас… Держи, это святая вода, в других странах именуемая вином. А вот тебе ветчина, сразу сил прибавится.
Он с недоверием принял грубую кружку из глины, сделал глоток, глаза расширились в радостном изумлении, и дальше не отрывался, пока не осушил до дна.
— Да, — просипел он счастливо, — в самом деле святая вода, а то весь иссох… Значит, умеешь делать не только за столом? А что это за ветчина такая странная? Руки человеческие не в состоянии нарезать такими тонкими ломтиками!
Ломти
— Спасибо… Как жаль, что у нас нет паладинов!
— Рад, — сказал я, — что тебе понравилось, Жак Зубодробитель.
Он переспросил заинтригованно:
— Зубодробитель? Так меня еще никто не называл.
— Не обижайся, — сказал я. — Это по старой памяти.
Он широко заулыбался.
— Я не обижаюсь, даже нравится. Мне всегда хотелось кому-то дать в зубы даже здесь. А раньше, когда в деревне… гм… А что, у тебя был такой дружок?
— У меня не было, — признался я, — но один монах по имени Жак Зубодробитель из цистерцианского аббатства Дюн во Фландрии… это в моем королевстве такая область, узнал, что армия чужого короля направляется в сторону его монастыря. Он тотчас же оставил свои обязанности, сразился с чужеземными рыцарями, убив сорок из них в знаменитой битве Золотых шпор, и с гордостью вернулся в свое аббатство.
Ноги брата Жака подкосились, он едва не сел на свой мешок с камнями, а на меня смотрел огромными вытаращенными глазами.
— Как? — прохрипел он потрясенно. — Сорок рыцарей?.. Как такое возможно?.. А запрет брать монахам в руки оружие?
— То мечи нельзя, — напомнил я, — и всякое колюще-рубяще-режущее тоже, а вот дубинку да, ею как бы не проливаешь кровь.
Он просиял.
— Дубинка? Ах да, дубина… Ну да, ее же можно самому вытесать по своей руке и своим размерам.
— Стоп-стоп, — сказал я, — не спеши. Маркус еще не скоро, а с братьями тебе драться, что с мухами. Потерпи.
Он смотрел на меня радостными глазами.
— Жак Зубодробитель… Интересно у вас там живут!.. А ты чего здесь?
— Да просто гуляю, — пояснил я.
Он ухмыльнулся.
— Сейчас там ниже встретишь брата Кэпингема. Он тебе понравится!
Я посмотрел ему в спину, поднимается наверх с грузом бодро, насвистывает, хотя впереди этих ступеней даже не сотни, а тысячи. Вообще-то монахи могли бы придумать и соорудить какой-нибудь грузовой лифт, но думаю, таким, как брат Жак, и нужно таскать руду наверх, чтобы всякие нечестиво плотские мысли выбить из головы и тела…
Интересно, он и глазом не моргнул, встретив меня снова на той же дороге вниз. И вообще сделал вид, что сегодня видит впервые. Как будто этот Жак совсем не тот Жак.
Воздух поднимается снизу не просто теплый, как там, в оранжерее, а уже горячий, прокаленный, я все чаще подумывал, что обратно хорошо бы попробовать птеродактилем… но, увы, вряд ли получится, аббат перекрыл все лазейки для магии, уже убедился, пытаясь перенести сюда мечи…
В лицо пахнуло жаром, из бездны выметнулся огненный гейзер, я уставился на него со страхом, это не магма, это расплавленный металл, что за сила его вытолкнула на такую высоту…