Ричард Длинные Руки – вильдграф
Шрифт:
Но, не доезжая до города, мы увидели серо-желтое пыльное облако, поднятое не то ветром, не то ногами и копытами. Оседало оно медленно, нехотя. Еще медленнее проступило кровавое поле, широкое и необъятное. Павшие закрыли всю землю, многие лежат друг на друге с оскаленными в крике ртами. Повсюду горы мертвых тел, торчат обломки копий, блестят топоры, мечи, ножи, косы. К небу вздымаются обломки мечей в застывших кулаках, видны руки, ноги, конские копыта.
Страшное поле, уже кладбище, ибо немыслимо собрать всех павших и похоронить, тянулось во все стороны
Изредка виднелись на поле челядины, собирали оружие, сносили охапками в огромную кучу, возвращались к самым знатным из павших, снимали доспехи, шарили в карманах, стаскивали добротные сапоги. Священники бродили с книгами и чашами, брызгали водой, часто наклонялись, что-то шептали, я видел, как их губы шевелятся.
Высоко в синем небе звонко кричал жаворонок, но над полем кружили, оглушая мир радостным карканьем, несметные стаи воронья.
Бернард сказал зло:
– Это уже не две-три сволочи, проскочившие через кордон!
Рудольф окинул поле боя оценивающим взглядом.
– Да, но и черные полегли все… Впрочем, нам легче.
Ланзерот ехал злой, мрачный. Уронил, не оборачиваясь, высокомерно уверенный, что каждое его слово ловят, внимают. Или внемлют:
– Это значит, что Зорр вот-вот возьмут. Уверены настолько, что часть войска сняли и пустили дальше. Вглубь.
– Идиот этот Алексис! – прорычал Бернард. – Выслал бы тогда к нам хотя бы часть своего войска!.. А теперь…
– Если Зорр устоит, – сказал Ланзерот, – то Алексис сумеет организовать оборону. Здесь немало крепостей. Пусть старых, но просторных. Им только стены подновить да подвалы набить запасами для долгой осады. Но если мы падем… падет и весь мир.
Он сказал просто, буднично, но меня опалило морозом. Бернард, Рудольф, Асмер ехали суровые, могучие, с красивыми мужественными лицами. За нашими спинами помукивают несчастные волы, теперь их не поменять в этом городе… которого больше нет. Колеса постукивают по твердой земле, в повозке принцесса с арбалетом, священник с молитвенником. Оба ежеминутно готовы к бою. Да, это в моем мире каждый просто живет и тянет лямку, а от неведомых властей требуем, чтобы нас защищали, кормили, подавали, разрешали, допускали, выпускали, здесь же каждый защищает себя и своих друзей сам. Даже не знаю, что лучше.
Миновали кровавое поле, дальше в сторонке проплывает зеленая мирная роща, птицы поют и порхают с ветки на ветку, бабочки, стрекозы, рыжие белки устроили гонку с дерева на дерево и обратно.
Ветви до самой земли, а навстречу им от земли вытянулась густая изумрудно-зеленая трава, так что вся роща издали казалась скопищем огромных зеленых шаров. Ланзерот, который был впереди, выругался и, умело управляя шпорами и поводьями, заставил коня попятиться.
– Обратно! – донесся его злой голос. – За деревья!
Я во мгновение спрыгнул с коня. Пока Рудольф и Бернард задерживали повозку, я с молотом в руке подбежал к опушке.
По ту сторону рощи коричневая равнина с темной громадной
Я снова тряхнул головой, уже оценил, что хотя из монастыря перекрыты все дороги, но осаждающие держатся от стен на почтительном удалении. Но что это за странные люди среди осаждающих… если они вообще люди?
Пальцы от ужаса холодели, я едва не выронил молот. Непослушные губы попробовали прошептать молитву, я уже видел раньше – эта формула самовнушения помогает, но слова не пошли из перехваченного страхом горла. Странных существ не просто немало, а их большинство. А кроме того, в лагере осаждающих вообще странная тьма, там возникают и пропадают очертания странных зверей, чудовищных построек, оттуда доносятся нечестивые звуки и гадкие вопли.
В двух шагах из-за кустов рассматривал осаждающих блистательный Ланзерот. Губы его тоже шевелились, словно он шептал молитву подлиннее моей. За спиной послышались тяжелые шаги. Бернард опустился на колени между нами, осторожно выглянул. Солнце упало на суровое лицо старого воина. Горькие складки у твердых губ стали еще глубже, а морщины на лбу сдвинулись и застыли.
– Вот тебе и Алексис, – сказал Бернард с ненавистью. – Он не в состоянии защитить даже свой монастырь!..
Ланзерот внимательно осматривал чужой лагерь, монастырские стены, расстояние до леса.
– Это еще не наступление, – сказал он наконец. – Кто-то из местных властелинов Тьмы пробует силы…
– Да, – сказал Бернард сурово, – силы Тьмы растут. Нас всех застали врасплох. Но мы ж держимся?
Я оглянулся на повозку. Принцесса стояла с арбалетом, священник обеими руками сжимал крест. Оба своими телами закрывали дверцу.
– Что будем делать? – спросил я. – Объедем?
Оба рыцаря посмотрели, словно это я привел сюда войска и осаждаю монастырь. Ланзерот холодно отвернулся, Бернард буркнул:
– Мы собирались заночевать в монастыре.
– Но…
– Вот и заночуем, – отрубил Бернард.
Мы неслись к воротам во весь опор. Со стен заметили, закричали. Мы прорубывались через вражеское войско, как через заросли камыша. Войско оказалось жидкое, пестрое, я ожидал сопротивление покруче. Со стен взвилась туча стрел.
Совсем близко от меня один воин с перекошенным лицом вздрогнул от сухого короткого удара, а в его шлеме появился кончик металлического прута. Он еще заносил топор, но рукоять выскользнула из ослабевших пальцев.
Со стен раздались подбадривающие крики. Арбалетные стрелы перестали бить по доспехам и щитам, подобно граду, арбалеты перезаряжать долго, зато над головами засвистали стрелы. Пригнувшись, я несся к воротам крепости.
Створки начали раздвигаться. В стороны разбежались вооруженные люди, галопом мы влетели во двор монастыря. За спиной крики, звон железа, стук мечей и уже привычный грохот топоров по щитам и доспехам…