Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны
Шрифт:
Он хмыкнул.
– Может, сегодня же и привезете?.. Откланиваюсь, ваше величество.
Я прислушался к его удаляющимся шагам в коридоре, почему-то кажется, что если вот так буду неотрывно идти за ним мысленно, то прослежу, куда вошел и что сказал, но от такого сосредоточения, несвойственного мне, тут же начинает болеть голова, будто я животное какое, которое заставляют решать тензорные
– Карл-Антон? – спросил я в пространство. – У вас как?.. Или вы уже в пивной, как принято у творческих личностей?
В кабинет сквозь каменную стену ворвалась стая нагло каркающих ворон, сделала короткий круг под потолком и ринулась к полу. Я тупо смотрел, как сбились в плотный ком, что тут же превратился в Карла-Антона с толстым фолиантом в обеих руках.
– Не из пивной, – определил я, – что удивительно для человека искусства, если магия – искусство, как вы нагло утверждаете, а не чистая наука. Вы что, библиофил? Или библиовор?
Он со вздохом облегчения опустил массивный том на край столешницы.
– Ух, зачем такие тяжелые переплеты из меди с оловом… В палец толщиной, видите?
– Это называется бронза, – ответил я. – Вы же человек искусства, должны восхищаться.
Он уточнил:
– Так алхимия ближе к науке?.. Во времена первого императора Гильдермеша верили, что чем толще переплет, тем надежнее удерживает заключенные в книге знания.
– Знания нужно беречь, – согласился я. – И охранять от дафов.
Я указал ему на кресло, сам сел первым и откинулся на спинку, выказывая, что мы не на официальном приеме, формальности в жопу, мы же маги, нам этикет не писан.
Карл-Антон выглядит удовлетворенным, хотя лицо выдает усталость, даже изнуренность, то ли ночами устраивает оргии, то ли до утра сидит за книгами, разбирая старинные письмена. Вообще-то, мужчинам подобное интереснее оргий, хотя мало кто в этом признается из боязни показаться не тем, кого уважают.
– Крупноватая у вас записная книжка, – сказал я. – Да садитесь же, дорогой друг! Кофе, вина?
– Не откажусь, – ответил он. – В самом деле, забыл позавтракать… да и не обедал вроде.
– И не ужинали, – досказал я. – Не поверите, но это знакомо. Приходилось, да…
Глядя
Чародей тем временем со звонким щелчком, словно ударила туго натянутая тетива арбалета, разомкнул цепочку, скрепляющую медные пластины переплета.
От верхней пошло оранжевое сияние, медь на глазах превратилась в золото, неспешно взвились желтые искорки и заплясали, как мелкие комарики, над столом.
Прозвучала тихая нежная мелодия. Я ждал молча, Карл-Антон с неодобрением покачал головой.
– Это уже излишество.
– Вся жизнь в излишествах, – напомнил я. – Думаю, раньше такой же дурью маялись чаще. Хоть и меньше.
– Почему?
– Были века изобилия, – пояснил я, – но их не ценили. Вот и…
Он провел кончиком пальца по корешку, там блеснуло, как огонек электросварки. Стремительно высунулся красный язычок закладки, пошевелился, словно дразня.
– А это удачно придумали.
– Стандарт, – обронил я.
Он остро взглянул на меня.
– Для вас это привычно? Так и думал.
Я отмахнулся.
– Чуточку проще находить нужное.
Страницы с мягким шелестом начали перелистываться на другую сторону. Я наблюдал молча, даже не сдвинулся, дабы не отвлекать чародея.
– В имперских архивах, – сообщил он, – отыскался фундаментальный труд с описанием амулетов, изготавливаемых в виде колец и перстней. Я мог бы и сам понять, что к чему, но уйдет уйма времени, лучше пользоваться готовым. Это же не творческая работа, ее нужно к минимуму.
– Ух ты, – сказал я ликующе, – теперь все о них знаете?
– О немалой части, – уточнил он.
– А остальные? – спросил я.
Он улыбнулся.
– Время от времени находятся гении, создающие кольца с новыми свойствами. Это и есть творческая работа, что выше остальной. Когда-то и те талисманы попадут в такие труды. А теперь, ваше величество…
– Да-да, – спохватился я. – Вот они, наши ненаглядные…
Конец ознакомительного фрагмента.