Ричард III
Шрифт:
Утром 12 сентября перед торжественной мессой был организован прием. Король Ричард восседал на троне, установленном на возвышении в большом зале Ноттингемского замка. Его окружали великие магнаты королевства — герцог Норфолкский, графы Нортумберлендский, Шрусберийский и Ноттингемский, лорд Стэнли, лорд-канцлер Расселл, епископы Сент-Асафский и Вустерский, контролер королевского двора сэр Роберт Перси, члены королевского совета Уильям Кэтсби и сэр Ричард Рэтклифф, лорд — верховный судья сэр Уильям Хасси и главный судья Суда общегражданских исков сэр Томас Брайан. Позади них выстроились рыцари и эсквайры королевской личной охраны, дальше — королевские пажи во главе с сэром Джеймсом Тиреллом. Проследовав через зал, шотландские послы склонились перед троном и представили свои верительные грамоты. Архидьякон Арчибалд Уайтло произнес по-латыни пышную речь в честь короля Англии. Закончив говорить, он преклонил колено перед возвышением и протянул свои полномочия для заключения мирного договора
В понедельник 14 сентября делегации приступили к работе. Их задача была нетрудной, поскольку между сторонами царило полное согласие и взаимопонимание. Оставалось только определить механизмы предотвращения конфликтов в будущем и обсудить условия брачного контракта. Прошло немного времени, прежде чем Ричард III торжественно объявил, что с Шотландией подписано перемирие на три года. Союзные державы также были включены в договор — Ричард поручился за Испанию, Португалию, Бретань, герцога Максимилиана Австрийского и его сына Филиппа Фландрского. Шотландцы также назвали Бретань, а кроме того, Францию и Норвегию. Дружбу двух народов решили скрепить помолвкой племянницы короля Энн де Ла Поль, дочери герцога Саффолкского, и Джеймса Стюарта, герцога Ротсийского, наследника шотландского престола [173] . Прочный мир с соседом, который беспрестанно тревожил северные графства в течение пяти последних лет, стал важнейшим достижением этого сложного лета.
173
Свадьба так и не состоялась, а помолвка была расторгнута после смерти короля Ричарда III.
К этому времени дала результаты поездка епископа Лэнгтона ко французскому двору. Он добился согласия на организацию конференции, призванной урегулировать взаимные претензии и обиды. Совет Двенадцати проинформировал Ричарда, что хотел бы отправить посольство, и 13 сентября король Англии отослал во Францию охранные грамоты. Впрочем, все эти дипломатические телодвижения служили лишь отвлекающим маневром — французы тянули время, пытаясь справиться с внутренними проблемами.
Исторический союзник Англии — Бургундия все еще была занята борьбой с мятежными фландрскими городами. Максимилиан периодически присылал предложения, на которые Ричард согласиться никак не мог, ибо они шли вразрез с его интересами. Так, герцог требовал от Англии не заключать договор с Францией, прервать всю торговлю с мятежными городами и предоставить Максимилиану 6 тысяч лучников и флот для борьбы с ними. В свою очередь герцог обещал сильную армию в помощь Ричарду для решительной победы хоть над Францией, хоть над Шотландией. Король прекрасно видел нелепость этих предложений: процветание английских торговцев напрямую зависело от связей с городами Фландрии. Поэтому Максимилиану пришлось удовольствоваться существующим договором о дружбе и торговле, а Ричард тем временем направил посольство для заключения отдельного торгового соглашения с фландрскими городами, каковое и было подписано 25 сентября.
Тяжелейшая работа по восстановлению утраченных из-за политики Эдуарда IV позиций на континенте была практически завершена. Почти все великие державы заключили мирные договоры с Англией. С Максимилианом и мятежными фламандскими городами установился дружественный нейтралитет. Оставались лишь Бретань и Франция, отношения с которыми не были урегулированы.
О переговорах Ричарда III с бретонским казначеем Ландуа стало известно Джону Мортону, и он спешно послал своего слугу Кристофера Арсуика к Генри Тюдору, который с тремя сотнями английских изгнанников жил в Ванне. Тюдор тут же направил того же Арсуика ко французскому двору, чтобы получить разрешение для беглецов укрыться во Франции. Как только разрешение было получено, Джаспер Тюдор и несколько видных мятежников оставили Ванн и бежали в Анжу. Два дня спустя из города выехал и Генри Тюдор с пятью слугами под предлогом, что собирается посетить друга, проживающего неподалеку. Выбравшись из Ванна, он свернул в лес и переоделся в одежду одного из своих слуг, а потом быстро поскакал к границе. Тюдор постоянно петлял, чтобы сбить со следа преследователей, и останавливался лишь подкрепиться и дать отдых лошадям. Солдаты, посланные Ландуа в погоню, опоздали всего на час и не смогли перехватить Тюдора до того, как он пересек границу с Анжу. Когда к герцогу Франсуа временно вернулся рассудок, он сделал своему казначею строгий выговор и предоставил оставшимся в Ванне англичанам средства для воссоединения с их предводителем.
Ричарда III, конечно, мало порадовал такой поворот событий. Появление Генри Тюдора при французском дворе заставило короля обеспокоиться безопасностью Кале и защищавших его фортов Гин и Ам. Он потребовал от Пяти портов, чтобы они были готовы в кратчайшие сроки оказать помощь гарнизонам континентальных крепостей. Впрочем, не бывает худа без добра. Последнее препятствие в лице Тюдора для установления
Ричард оставался в Ноттингеме в течение остатка сентября и весь октябрь. Затем он отправился на юг, посетив Мелтон-Моубрей, Питерборо и Бакден. В ноябре король вернулся в Вестминстерский дворец. У лондонских ворот его приветствовали мэр, олдермены и более четырехсот горожан. В столице Ричарда ожидал подарок: буквально на днях королевские чиновники арестовали двух изменников короны, на которых давно охотились — Уильяма Колингборна и Джона Тарбарвила из Фрайермейна. Колингборн, бывший слуга герцогини Сесили Невилл, принимал год назад участие в мятеже и ударился в бега, но прошедшим летом объявился в столице. 18 июля он прикрепил к дверям собора Святого Павла язвительный пасквиль на короля и его ближайшее окружение:
Пса, Кота и Крысу против правил Боров у руля страны поставил {105} .Вирши, высмеивающие Уильяма Кэтсби, Ричарда Рэтклиффа, Фрэнсиса Ловелла и самого Ричарда [174] , разумеется, взбесили всех, кто в них упоминался. Однако за Колингборном числилось еще и третье преступление, куда более серьезное. Дознаватели выяснили, что 10 июля он пытался подкупить в лондонском районе Портсокен-Уард некого Томаса Йейта, предлагая ему восемь фунтов за передачу Генри Тюдору сообщения. В этом сообщении скрывавшиеся в Англии сторонники изгнанника призывали его высадиться на южном побережье в День святого Луки (18 октября) и для обретения дополнительной поддержки советовали убедить французский двор в том, что Англия собирается объявить войну Франции. Ко времени высадки Тюдора в дорсетском городе Пул они обещали поднять восстание ему в помощь.
174
Под котом (cat) имелся в виду Кэтсби (Catesby), под крысой (rat) — Рэтклифф (Ratcliffe), геральдическим символом Ловелла была собака, короля Ричарда III — вепрь.
29 ноября Ричард назначил для рассмотрения дела представительную комиссию ойе и термине: в нее входили герцоги Саффолкский и Норфолкский, графы Ноттингемский и Саррейский, виконты Ловелл и Лайл, лорды и рыцари общим числом 19 человек, меж которыми были Томас, лорд Стэнли, сэр Уильям Хасси и четыре судьи суда королевской скамьи, а также мэр Лондона сэр Роберт Хилл. Судебный процесс проходил в лондонской ратуше в начале декабря. Джон Тарбарвил был приговорен к тюремному заключению, а Колингборна признали виновным в государственной измене и осудили на смертную казнь. Несчастный был повешен на Тауэр-хилл, затем еще живым вынут из петли. Палач вырвал его внутренности и бросил в огонь, затем сунул руку в разрез, чтобы вырвать сердце. В этот момент Колингборн пробормотал «О Господи Иисусе, вот ведь беда!» и умер.
Арест Колингборна и Тарбарвила сопровождался более тревожными известиями из-за Ла-Манша. Противоречивые сведения поступали о Генри Тюдоре — то ли он нашел в Париже полное понимание и поддержку, то ли совет тяготился его присутствием во Франции. Но в конце октября до короля дошел однозначно неприятный слух о готовящемся освобождении одного из убежденных ланкастриан, Джона де Вера, графа Оксфордского. Граф был заключен в замок Ам еще в 1474 году, и лейтенантом этой крепости служил Джеймс Блаунт, бывший слуга лорда Хейстингса. Подозревая, что Блаунт слишком хорошо относится к пленнику, 28 октября Ричард приказал Уильяму Болтону, офицеру гарнизона Кале, доставить графа Оксфордского в Англию. Но приказ опоздал. Оксфорд успел убедить Блаунта присоединиться к Генри Тюдору, и они вместе бежали в Париж.
Лорд Динэм послал из Кале отряд для расследования этого вопиющего случая, но его отряд не пустили в замок. До середины декабря гарнизон Ама, страшась ответственности за побег Оксфорда, держал осаду, установленную людьми Динэма. Только после того, как Ричард III пообещал полное прощение гарнизону и жене Блаунта, солдаты открыли ворота и вернулись к исполнению своих обязанностей. Король поспешил заменить гарнизон и получил командовать Амом своему верному слуге сэру Джеймсу Тиреллу.
Также 2 ноября в Колчестере произносились изменнические речи несколькими джентльменами — сэром Джоном Ризли, его слугой Уильямом Коуком, сэром Уильямом Брендоном, эсквайрами Уильямом и Томасом Брендонами, сэром Уильямом Стонором и ткачом Джоном Стерлингом. Заговорщики были связаны с графом Оксфордским и хотели убить короля, но их замыслы сорвались. Они поспешно сели в Эссексе на корабль и отплыли к Генри Тюдору. В лице всех этих беглецов судьба дала французам в руки сильное оружие, использование которого могло принести массу неприятностей английскому королю.