Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

Флори Жан

«Святой орден рыцарства

Вам не пригодится,

Так как вы принадлежите другому закону» (ст. 83-85).

Описание различных фаз церемонии, которое он дает после, дает автору возможность изложить задачи, пропитанные религией, рыцарей: купель, такая же, что и при крещении, обозначает, что рыцарь должен купаться в почестях, учтивости и добре; кровать, на которой будущий рыцарь отдыхает, символизирует рай, который нужно завоевать своим «рыцарским»^{45 [691]} поведением; белое одеяло обозначает чистоту, к которой рыцарь должен стремиться; ярко-красное платье, в которое облачают, передает тот факт, что рыцарь должен пролить свою кровь «за Бога и за его закон»; позолоченные шпоры напоминают, что рыцарь должен служить Богу всю свою жизнь; меч с двумя лезвиями, честность и порядочность, обозначает, что он должен защищать бедняков, чтобы богачи их не обижали и т. д. Что же до моральных задач рыцарства, то они состоят в том, чтобы не принимать участие в несправедливых приговорах и предательстве, помогать женщинам и девушкам, лишенным совета, поститься по пятницам и каждый день ходить на мессу. Как мы видим, большинство из этих заповедей имеют

общий характер и применительны к каждому христианину. «L’ordene» все также отражает концепцию рыцарства, намного больше окрашенную религией и клерикализмом, как и все предыдущие произведения, особенно те, что написаны на вульгарном языке. Это, очевидно, произведение одного священнослужителя, который представляет в выгодном свете общества рыцарство, которое все должны прославлять, потому что оно защищает духовенство и отстаивает его интересы, что подчеркивает слово «мы» в следующем тексте:

691

45 Нет уверенности в том, что выражение не намекает на моральное «героическое» поведение, на выполнение предложенной всем христианам добродетели, скорее, чем на подвиги рыцарей.

«Так как оно защищает Святую Церковь

И обеспечивает нам правосудие,

Если кто-то хочет нам зла» (ст. 433-435).

Рыцари защищают Церковь также от неверующих, еретиков и сарацинов (ст. 443). Также верно то, что они имеют право, например, входить в церковь с оружием. Правда и то, что их почитают над всеми людьми (ст. 455, 478). Если он выполняет преданно свою миссию, согласно «своему ордену», рыцарь может надеяться получить «доступ в рай» (ст. 475). Задача рыцарства уточняется здесь, в то же время как выражается понятие социального достоинства, следствием чего оно является.

Такое же клерикальное видение (или, по крайней мере, сильно пропитанное ценностями духовенства) в 1230 году, в романе прозой «Озерный Ланселот», или, если быть точным, в одном отрывке, где автор дает точное определение рыцарства и его миссии устами Дамы с озера. Перед тем как посвятить Ланселота в рыцари, Дама ему напоминает, что рыцарство — это «не легко», а это тяжелая ответственность, которая подразумевает обязанности. Рыцарство, говорит она (подразумевая Раймунда Луллия^{46 [692]} ), выбиралось когда-то путем голосования. Слабые выбрали самых сильных и установили их выше себя, чтобы те их защищали, покровительствовали и правили ими по закону. Рыцарство, продолжает она, было введено для защиты святой Церкви^{47 [693]} . В свою очередь, она доказывает это через символизм оружия, перед тем как приступить к выводам:

692

46 Об этом понятии у рыцарства см. Aurell М. Chevaliers et chevalerie chez Raymond Lulle. 1987. P. 141-168.

693

47 См. эту точку зрения Baumgartner E. Remarques sur la prose de Lancelot // Romania, 105, 1984. P. 1-15. Frappier. L'institution de Lancelot dans le Lancelot en Prose // Melanges Hoeffher. Paris, 1949. P. 263-278.

«Таким образом, вы знаете, что рыцарь должен быть сеньором народа и служителем Бога. Он должен быть сеньором народа во всем. Но он должен быть слугой Бога, так как он должен защищать, покровительствовать и поддерживать святую Церковь, то есть духовенство, которое служит Церкви, вдов, сирот, десятины и милостыни, которые предназначены Церкви. И также народ физически поддерживает его и обеспечивает всем необходимым, также Церковь должна поддерживать его духовно и обеспечивать ему жизнь, которая не будет иметь конца»^{48 [694]} .

694

48 Lancelot du lac / Ed. Kennedy. Paris, 1991. P. 405. См. эту точку зрения Flori J. L'epee de Lancelot. Adoubement et ideologie au debut du XHIe siecle // Lancelot/Lanzelet. Hier et aujourd'hui, (Melanges offerts й Alexandre Micha, Wodan 51). Paris, 1995. P. 147-156.

Этот текст стоит особняком в произведении, в котором больше не говорится о рыцарской этике, но, тем не менее, он очень содержательный и отражает конечную форму, разработанную и полную, идеала, который, в течение всего XII века, Церковь пыталась навязать рыцарству — миссия протекции духовенства и слабых, в частности вдов и сирот, чтобы создать сословие с доминирующей религиозной идеологией.

Но автор пишет, подчеркнем это, о поколении после смерти Ричарда. Песни о деяниях, романы, совокупность произведений на местном наречии, написанных ранее, никак не выражают такую разработанную религиозную этику. Тексты, которые мы процитировали, датируются после 1200 года, далекие от передачи светскости рыцарского идеала или посвящения в рыцари, наоборот, отражают напряженное усилие христианизации этого идеала, с помощью литургии, дидактических трактатов и даже литературы кельтского происхождения, в которой часто отмечалась прогрессивная христианизация тем и мотивов, таких как Грааль и весь Артуровский цикл^{49 [695]} .

695

49 Flori J. Eglise et chevalerie au XII siecle // Les ordres militaires au Moyen Age / Ed. D. Buschinger. W. Spiewok // Wodan, n° 67, 1996. P. 47-69; Frappier J. Le Graal et la chevalerie // Romania, 75, 1954. P. 165-210, перепечатка Autour du Graal. Geneve, Droz, 1977. P. 89-128; Frappier J. Le graal et ses feux divergents // Romance Philology, 1971. P. 373-440.

Образ рыцарства гораздо более светский, профессиональный и аристократический в романах древних и куртуазных, вплоть до романов Кретьена

де Труа. Однако посвящению в рыцари уделено много внимания, и, вероятно, впервые у этого автора слово adouber (посвящать) принимает в качестве главного и даже исключительного значения «вооружить рыцаря». Это означает продвинуть его, дать доступ к сословию, ордену^{50 [696]} . Однако посвящение, описанное Кретьеном де Труа, не оставляет места религиозным чертам. Основным элементом здесь, как и в любом другом месте, является торжественная передача меча, иногда сопровождаемая передачей одной или двух шпор. Церемонии иногда предшествует купание, скорее полезное, чем символическое^{51 [697]} , и он ни единым словом не намекает на какую бы то ни было литургию, которая придала бы вхождению в рыцарство морального и духовного характера или которая бы сделала из рыцарей людей Церкви, выполняющих особые задания.

696

50 Cp. Flori J. Pour une histoire de la chevalerie : L’adoubement chez Chretien de Troyes .. Romania, 100, 1979. P. 21-53.

697

51 Я настаиваю на этом мнении, несмотря на малоубедительные замечания Sargent-Baur, Promotion to Knighthood in the romances of Chretien de Troyes // Romance philology, 37, 4, 1984. P. 393-408.

Можно ли, однако, сказать, что рыцарство здесь описано лишь как группа элитных воинов, лишенных всякой этики? Это было бы слишком^{52 [698]} . Так впервые в тексте на местном наречии рыцарство рассматривается как «сословие», имея профессиональные, социальные, моральные, культурные аспекты. Это хорошо видно во время посвящения — светского, впрочем^{53 [699]} , — Персеваля Горнеманом де Гоором:

«И взял он меч,

698

52 См. эту точку зрения Burgess, The term chivalry in the 12th French century / Ed. Monks, 1994. P. 343-358; D. D. R. Owen. Leiden, 1994. P. 343-358 ; и замечания Flori J. La notion de chevalerie dans les romans de Chretien de Troyes //Romania, 114, Г996, 3-4. P. 289-315.

699

53 Sargent-Baur упрекает меня в том, что я недооцениваю религиозный аспект посвящения в рыцари юного Персеваля. Между тем, этот текст никак не связан с эти «благословением* при торжественном посвящении в рыцари. В тексте речь идет о моменте, когда Персиваль уже был посвящен, а прелат, прощаяясь с Персивалем, его благословляет. См. Perceval, V. 1693.

Поклонился и поцеловал его,

И сказал, что дана ему наивысшая честь этим мечом, Что Бог сделал и приказал: Это орден рыцарей, который должен оставаться безупречным»^{54 [700]} .

Рыцарство здесь «орден», и даже более благородный, более почтенный, который предлагает своим членам особое этическое поведение. Оно состоит из четырех пунктов:

1) не лишать милости побежденного и безоружного противника, который просит о пощаде;

2) говорить мало, чтобы не распространять ненужные сплетни;

700

54 Chretien de Troyes. Le roman de Perceval ou le conte de Graal / Ed. W. Roach. Genfeve, 1959, v. 1632-1638.

3) помогать советом тем, кто этого лишен;

4) с чистым сердцем идти молиться в церковь^{55 [701]} .

Лишь первое наставление присуще рыцарству. Однако оно обладает двойным аспектом, моральным и экономическим, на которое Ж. Дюби уже обращал внимание^{56 [702]} . Третье предписание может, в крайнем случае, провозгласить «учтивое» поведение по отношению к дамам и девушкам в опасности, которое практикуют герои Кретьена де Труа^{57 [703]} . Что же относительно двух других, то им остается лишь присоединиться к тому, что сказала мать Персеваля своему сыну, который был абсолютно невежествен в вопросах общественных традиций и даже не знал, что такое церковь. Они не имеют никакого рыцарского характера.

701

55 Chretien de Troyes. Le roman de Perceval / Ed. W. Roach, 1959, v. 1640.

702

56 Duby G. Le dimanche de Bouvines. Paris, 1973. P. 137.

703

57 Отметим, что наставление выражено в форме совета всем, кто в нем нуждается,, женщинам и мужчинам.

Это говорит о том, что представленная здесь этика находится в зародышевом состоянии, и лишь слегка отмечена социальной и религиозной моралью. Нигде не появляется определение рыцарства, которое было бы связано с церковью особыми моральными обязательствами, ни в описаниях посвящения, нигде по ходу произведения, которому, кстати, хватает дидактических черт. Есть здесь достаточно четкое совпадение между литературными текстами и чисто историческими текстами^{58 [704]} . Подобное согласие по поводу фундаментального смысла передачи меча достигнуто в большинстве литературных текстов до начала XIII века.

704

58 См. эту точку зрения Flori J. L’essor de la chevalerie, XI-XII s.. Genfeve, 1986.