Риф яркости
Шрифт:
– Да? Тебе что-нибудь нужно?
– Что… кто ты такая?…
– Принесла кое-что мудрецу, – ответила она с обманчивой искренностью, похлопав себя по сумке и продолжая уходить.
Стражник двинулся к ней.
С радостным возгласом Рети повернулась и побежала в лес, зная, что теперь преследовать ее бесполезно. Он упустил свою возможность, вонючка!
Но все же она была рада, что он постарался.
Йии встретил ее в условленном месте, у длинного моста, на полпути от того дерева, возле которого ее будет ждать Ранн.
Увидев ее, маленький ур радостно закричал и, казалось, взлетел к
Но ему не понравилось, что, когда он попытался забраться в сумку, то увидел, что она занята каким-то жестким холодным предметом. Рети укутала его в свою куртку, и немного погодя он, по-видимому, счел это приемлемым.
– Йии говорит жене. Йии видит…
– Мы это сделали! – воскликнула Рети, не в силах сдержать радость от столь удачно закончившегося приключения. С отличным окончанием – бегством по лесу. Она бежала легко, весело, оставив этого рослого осла спотыкаться в темноте, обошла шумного стражника и миновала прямо у него под носом на пути к Поляне.
– Ты тоже был хорош, – сказала она йии, делясь с ним достижением. – Без тебя мне было бы труднее это сделать. – Она прижала к себе маленькое тело, и он стал жаловаться короткими вскриками. – А тебе трудно было уходить от Кембела?
– Мудрый человек не проблема, йии хорошо знает выход. Но потом…
– Ну, теперь все кончено. Пора идти. Если Ранну придется ждать, он может быть не в таком хорошем настроении, как…
– Но потом йии по пути к жене увидел кое-что! Целое стадо уров… квуэнов… хунов… людей… все украдкой шли в темноте и несли ящики!
Рети торопливо шла по тропе к месту встречи.
– Хм? Правда? Наверно, глупые пилигримы по пути к большому камню, который они считают богом. – Теперь она презирала сунеров, населяющих эту планету. Для нее все эти разговоры о знаменитом “Яйце”, которые она слышала от слопи, еще одна разновидность страшных историй на ночь, как сказки о призраках, огромных зверях и духах глейверов, которые рассказывают у костра в Серых холмах, особенно с тех пор, как главными стали Джесс и Бом. Когда наступали трудные времена, охотники весь вечер могли спорить, почему рассердились хищники и как их смягчить.
– Стадо шло не к святому камню, – возразил йии. – В другую сторону. И никаких белых одеяний, никаких песен! Они только крались, крались с ящиками к другой пещере!
Рети едва не заинтересовалась: йии кажется, что это важно.
Но туг тропа повернула к небольшой долине, в которой живут звездные люди. Луна осветила павильоны, которые в этой причудливой яркости кажутся менее замаскированными.
С запада донеслось негромкое гудение, что-то сверкающее привлекло внимание девушки, и она увидела, как с неба опускается капля, складывая на лету два тонких крыла. Рети с дрожью узнала летающую лодку грабителей, возвращающуюся с еще одной загадочной экспедиции. Она, застыв, смотрела, как прекрасная машина изящно садится на дно долины. Открылось отверстие. Рети охватило возбуждение, сердце ее словно полетело.
– Тише, муж, – сказала она йии, который жаловался на то, что о
Аскс
Мои кольца, вам не нужна информация моего слабо сфокусированного разума. Вы и сами это чувствуете, глубоко в самой сердцевине каждого маслянистого тора.
Яйцо. Медленно, словно приходя в себя из глубокого беспамятства, оно просыпается!
Может, Община теперь снова исполнится дружелюбием, единством духа, той решимостью, которая когда-то объединяла нашу коллективную волю.
О, да будет так!
Мы так разделены, так далеки от готовности. Так далеки от достоинства.
О, да будет так.
Сара
Стеллажи заражены полирующими жуками, а музыкальные залы полны голодными кусающимися попугайскими мухами, но шимпы из обслуживающего персонала слишком заняты, чтобы выкуривать этих паразитов.
Отдыхая в западном атриуме, Сара наблюдала, как несколько волосатых работников помогали человеку-библиотекарю упаковывать бесценные тома в выложенные шерстью ящики, затем запечатывать их каплями воска с большой красной свечи. Кусочки воска прилипали к спутанной шерсти шимпов, и они украдкой жаловались друг другу на языке жестов.
– Это неправильно, – перевела Сара жесты и хриплые покашливания одного из работников. – В этой неподобающей спешке мы делаем достойные сожаления ошибки.
Второй ответил:
– Как это справедливо, мой сотоварищ! Этот том Одена не должен находиться среди греческой классики! Когда этот кризис кончится, что неизбежно, мы никогда не сумеем правильно расставить книги по полкам.
Что ж, возможно, она была слишком щедра в своем переводе. Однако шимпы, работающие в этих священных залах, особое племя. Они почти такие же особенные, как Прити.
Над головой простирался атриум литературы, пересеченный мостиками и рампами, соединяющими читальные залы и галереи, уставленные полками, которые стонут под тяжестью книг, поглощающих звуки и испускающих запахи чернил, бумаги, мудрости и пыльного времени. Недели лихорадочной эвакуации, многочисленные караваны ослов, ушедшие в тайные пещеры, – все это заметно не уменьшило количество книг, полки по-прежнему забиты текстами всех цветов и размеров.
Мудрец Пловов называет этот зал, отведенный легендам, волшебству и вымыслам, Домом Обманов. Однако Сара всегда считала его менее подверженным гнету времени, чем залы, посвященные науке. В конце концов, что дикари Джиджо могут добавить к горам фактов, оставленных здесь богоподобными предками. А ведь говорят, что эта гора – словно песчинка по сравнению с Великой Галактической Библиотекой. Но то, что собрано в этом зале, не боится опровержения со стороны древней мудрости. Хороший или плохой, великий или достойный забвения, ни один литературный труд не является доказуемо “ложным”.