Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
«Тесного? Да в моем распоряжении весь чертов океан!»
Но новичок уже поднимается по лестнице.
Извергается очередной гейзер. Обжигающая вода выстреливает из трубы в северной части Жерла, остывает и смешивается с ледяным соленым раствором; микробы бешено светятся пойманным вихрем. Вода полнится несформировавшимся паром, так и не появившимся из-за веса в триста атмосфер.
Актон находится в десяти метрах от дна в потоке мерцающего голубого света.
Она
– Наката сказала, что ты все еще тут, – жужжит Лени. – Сказала, ты ждал извержения этой штуки.
Он не удостаивает ее взгляда.
– Правильно.
– Тебе повезло, что гейзер проснулся. Ты мог проторчать тут много дней. – Кларк отворачивается, направляясь к генераторам.
– Полагаю, – произносит Актон, – он иссякнет через минуту или две.
Она резко выворачивается и замирает перед ним.
– Слушай, все эти извержения… – Она роется в памяти, ища подходящее слово, – …Беспорядочны.
– Угу.
– Их невозможно предсказать.
– Многощетинковые черви могут их предсказывать. Моллюски и короткохвосты могут. А почему я не могу?
– О чем ты говоришь?
– Они могут сказать, когда что-то готово взорваться. Как-нибудь оглянись вокруг, сама увидишь. Они реагируют, прежде чем это случится.
Она оглядывается вокруг. Моллюски ведут себя как моллюски. Черви занимаются своими делами. Короткохвостые ракообразные привычно суетятся на дне.
– Как они реагируют?
– Целесообразно, в конце концов. Эти источники кормят их, но могут и сварить. За несколько миллионов лет местные обитатели научились читать знаки, так?
Гейзер икает. Поток качается, свет меркнет по его краям.
Актон смотрит на запястье.
– Неплохо.
– Повезло, – говорит Кларк, вокодер прячет ее неуверенность.
Гейзер умудряется выжать еще несколько слабых выбросов и затихает окончательно.
Актон подплывает ближе.
– Знаешь, поначалу, когда они послали меня сюда, я думал, это место – настоящая дыра. Думал, подчинюсь, выполню работу и отправлюсь наверх. Но это не так. Ты же знаешь, о чем я, Лени?
«Я знаю».
Но она не отвечает.
– И я так думаю, – замечает он, словно услышав ответ. – Здесь… вроде как красиво, на свой лад. Даже чудовища, когда узнаешь их получше. Мы красивы.
Он кажется почти нежным.
Кларк тралит заводи памяти, отыскивая хоть какую-то защиту.
– Ты не мог знать. Слишком много переменных. Это нельзя вычислить. Тут ничего нельзя вычислить наверняка.
Чужое, нечеловеческое существо смотрит на нее сверху вниз и пожимает плечами.
– Не вычислить? Пожалуй, да. Но познать…
«Нет времени на досужие разговоры, – говорит Кларк сама себе. – Мне надо работать».
– …это совсем другое дело, – заканчивает Актон.
Она
Последние дни он проводит там немало времени. Почти столько же, сколько снаружи.
Кларк бросает взгляд на плазменный экран, проходя мимо. Тот не светится.
– Химия, – говорит Брандер с другого конца кают-компании.
Она переводит взгляд на него.
Тот тыкает большим пальцем в сторону ничего не замечающего Актона.
– Вот что он там читает. Всякую странную хрень. Скучную настолько, что челюсть вывихнуть можно.
«Этим же и Баллард занималась, прежде чем…»
Кларк подбирает свободный фоновизор с соседнего терминала.
– У-у, с огнем играешь, – замечает Майк. – Мистер Актон очень не любит, когда ему заглядывают через плечо.
«Тогда мистер Актон сидит в приватном режиме, и я все равно ничего не увижу».
Она надевает шлем и подключается. Никакого ограничения доступа нет, Лени легко подсоединяется к его линии. Лазеры устройства вытравливают текст и формулы на сетчатке. Серотонин. Ацетилхолин. Регулирование нейромодуляторов. Брандер прав: это очень скучно.
Кто-то касается ее.
Она не сдергивает с себя фоновизор. Снимает его спокойно. И в этот раз даже не вздрагивает. Не хочет его радовать.
Актон повернулся в кресле лицом к ней, наушники с визорами висят на шее, рука лежит на ее колене.
– Рад, что у нас есть общие интересы, – тихо говорит он. – Хотя это даже не удивительно. Между нами есть определенная… химия…
– Это правда. – Она смотрит, не отводя глаз, прячась в безопасности линз. – К большому сожалению, у меня аллергия на уродов.
Актон улыбается:
– Разумеется, у нас бы ничего не получилось. Возраст не тот.
Он встает и вешает фоновизор на крючок.
– Я тебе чуть ли не в отцы гожусь.
Пересекает кают-компанию и спускается вниз.
– Какой же мудак, – замечает Брандер.
– Он – настоящая сволочь, Фишер таким даже не смог бы стать. Я удивлена, что ты не нарываешься с ним на драку.
Майк пожимает плечами:
– Другая динамика. Актон – просто мудак. А Фишер – гребаный извращенец.
«И не будем упоминать о том, что Фишер никогда не давал сдачи».
Но Лени оставляет эту мысль при себе.
Концентрические круги сияют изумрудом. Станция «Биб» сидит прямо в центре мишени. Периодические капли слабого света усеивают экран: трещины и острые скалы, бесконечные илистые равнины, евклидовы контуры человеческого оборудования – все сведены к обычной акустической продолжительности.