Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе
Шрифт:
Одной из ее главных рижских «рабочих площадок» был Бикерниекский лес (Bikernieku mezs) на северо-востоке города, между спальными районами Пурвциемс и Межциемс, в советские времена известный более всего гоночной мототрассой. Расстреливали здесь с первого месяца нацистской оккупации и до 1944-го. В 1941-м убивали в основном латвийских евреев, но к концу года их уже почти не осталось – и в дальнейшем в ямы в Бикерниеки легли евреи из Чехословакии, Германии, Австрии: Рижское гетто, просуществовавшее до осени 1943-го, становилось для них последним адресом. Поначалу расстрелы проводили немцы вместе с латышами, но потом команда Арайса взяла на себя
Впоследствии в Бикерниекском лесу обнаружат почти 60 массовых захоронений. В 2001-м здесь, где было уничтожено, по разным данным, от 35-ти до 46-ти тысяч человек – евреев (порядка 20 тысяч человек), советских военнопленных, антифашистов, неблагонадежных, – открыли мемориал.
А три года спустя латышская националистическая организация напечатает партию конвертов с изображением героического авиатора Цукурса. Еще год спустя в Лиепае, на его родине, пройдет выставка, посвященная судьбе авиатора, через девять лет – премьера мюзикла о ней же.
Судьба эта такова. При наступлении Красной Армии в 1944-м Цукурс сбежал из Латвии на запад на машине с огромным прицепом, полным награбленного добра. Уплыл вместе с семьей в Бразилию, открыл там летную школу. Когда из социалистического блока пришла просьба о выдаче авиатора, бразильцы отказали. Но в 1965 году бодрого 64-летнего Цукурса нашли и пристрелили агенты Моссада.
Его начальник Арайс удрал в Германию, преспокойно жил во Франкфурте под фамилией жены аж до 1975-го, но все-таки был опознан, приговорен к пожизненному заключению и умер в тюрьме. Фридриха Еккельна судил трибунал Прибалтийского военного округа в Риге, «по месту основной работы» – в феврале 1946-го его публично вздернули неподалеку от места, где сейчас стоит Памятник освободителям Риги. А вот рейхскомиссар Генрих Лозе, возглавлявший Остланд, отделался легко. Приговоренный к десяти годам тюрьмы, он всего через три года был освобожден по состоянию здоровья. Которое, впрочем, оказалось достаточно крепким, чтобы позволить ему прожить еще почти полтора десятка лет в тиши и покое родного городка на севере ФРГ.
Наводка:
* О мемориалах в Румбуле и в Бикерниеки – на сайте Еврейской общины Латвии: www.jews.lv
Ад
В 18-ти километрах к юго-востоку от Риги на железнодорожной линии Рига – Айзкраукле (по ней ходит электричка) расположен городок Саласпилс. Сам по себе он невзрачен, но известен многим. Например, это один из древнейших населенных пунктов Латвии – еще тысячу лет назад тут жили ливы и балты, а первый епископ Ливонии Мейнард построил на соседнем с ним острове Даугавы (Salaspils по-латышски – «Островной город», «Город у острова») замок еще за 15 лет до основания Риги.
В XVII веке тут состоялась крупномасштабная битва поляков со шведами. А в советские времена в городке соорудили ядерный реактор – исследовательский, при Институте физики Латвийской академии наук. Еще в Саласпилсе расположен Национальный ботанический сад (Miera, 1) с краснокнижными растениями, где проводятся ярмарки саженцев, а в июле – Дни роз, на которые всех, чье имя Роза или фамилия Roze, пускают бесплатно.
И все-таки первое, с чем ассоциируется невинное название городка – самый страшный в Латвии нацистский концлагерь, где за два с небольшим года вместе с десятками тысяч взрослых были зверски убиты и замучены до смерти несколько тысяч детей.
Если ехать из Риги по трассе, то где-то за километр до Саласпилса будет указатель на мемориальный ансамбль (до него отсюда, опять же, километр). Открыт мемориал
Вход на территорию комплекса, ныне всегда безлюдного, преграждает длинная бетонная стена – впрочем, под ней есть проход. Над ним по-латышски написано: «За этими воротами стонет земля». По ту сторону – обширное пространство бывшего лагеря со скульптурными композициями, плитами, обозначающими расположение бараков, с памятным камнем на месте лагерной виселицы. Далеко разносится гулкий звук метронома, символизирующий биение сердца.
В этом месте с мая 1942-го до осени 1944-го работал филиал ада на земле, где людей убивали десятками изощренных способов, проводили над ними медицинские эксперименты, выкачивали из детей кровь, травили их мышьяком и разбивали им головы прикладами в целях экономии боеприпасов (что предписывалось инструкцией).
Встречаются два варианта названия лагеря: «Куртенхоф» и «Саласпилсская расширенная полицейская тюрьма и лагерь трудового воспитания». В охране лагеря были задействованы латышские полицаи, в том числе из команды Арайса. В Саласпилс свозили подозреваемых в нелояльности оккупационным властям, уклоняющихся от трудовой и продовольственной повинности, дезертиров из пресловутого Латышского легиона СС. Были тут и литовские военные, отказавшиеся создавать такой же Литовский легион (в отличие от Эстонии и Латвии в Литве его немцам сформировать так и не удалось). Были евреи и цыгане. Рядом с «гражданским» лагерем находился лагерь для советских военнопленных, где заключенные жили даже не в бараках, а в собственноручно вырытых норах в земле.
С 1943-го в Саласпилс стали помещать женщин и детей, вывезенных из российских и белорусских сел в ходе карательных антипартизанских операций. Детей, включая самых маленьких, отбирали у матерей и содержали в таких условиях, что «охрана ежедневно выносила из детского барака окоченевшие трупики». Отчет комиссии, созданной после освобождения Латвии от нацистов – то есть, как я обязан написать, «повторной советской оккупации», – полон фраз вроде: «…При раскопках пятой части территории комиссия обнаружила 632 детских трупа предположительно в возрасте от 5 до 9 лет, трупы располагались слоями…» У малолетних узников Саласпилса брали кровь для переливания раненым, ставили на них опыты. Здесь были убиты и доведены до смерти 3–5 тысяч детей.
Всего через Саласпилс прошло порядка ста тысяч человек. Точное число погибших установить невозможно – эвакуируя лагерь в 1944-м, немцы уничтожили его архив.
Впрочем, в нынешней Латвии вполне респектабельные историки с официальными должностями настаивают, что все вышесказанное – вранье русских оккупантов. «Советские и российские историки всегда утверждали, что Саласпилс был лагерем смерти. Ничего подобного!» – возмущался в интервью Инесис Фелдманис, член исторической комиссии при президенте страны (тот самый, что открыто называет здешних русских «гражданскими оккупантами»). Мол, это не Аушвиц, куда людей везли специально ради уничтожения, – вот же, читайте, черным по белому: «Лагерь трудового воспитания». Свидетельства о числе жертв, полагает Фелдманис, полностью сфабрикованы: «Они, конечно, легли в основу советской пропаганды: в десять, двадцать, пятьдесят раз нужно было преувеличить количество жертв, чтобы как можно в более плохом свете представить нацистов, причем к их жертвам еще и причислить самими уничтоженные миллионы».