Рикошет

Браун Сандра

— Я знаю, что ты подумала. И все понимаю.

— Я тоже. Я должна перед тобой извиниться.

— Вовсе нет. У тебя не было совершенно никаких причин мне верить.

В ответ Диди порывисто обняла Элизу. Затем сказала Дункану:

— А ты, напарничек, вел себя как засранец.

Тот не успел ответить. Он увидел, что один из полицейских зачитывает Савичу его права.

— Подожди. Надо воздать почести.

Савич все еще сидел в рабочем кресле. Ему надели наручники, кто-то обвязал кровоточащую ладонь носовым платком. Рана явно причиняла ему сильную боль. Но Дункана это

нисколько не тронуло. Он думал о жертвах Савича, которых тот запугал или убил. И с каждым зачитанным пунктом Дункану становилось легче на душе.

— Ты бы никогда не выстрелил в шестой раз, — фыркнул Савич.

— Эй, Бобби, — почти пропел Дункан. Он знал, что Савич ненавидит эту уменьшительную форму своего имени. Поэтому и выбрал ее. — Несколько минут назад ты не был уверен на этот счет. Визжал, как баба.

— Это признание ничего тебе не даст. Оно сделано под давлением. И твоя хулиганская выходка пойдет коту под хвост.

— Ошибаешься. В любом случае я здорово повеселился.

— Хотел произвести впечатление на свою новую подружку. — Он искоса посмотрел на Элизу, потом криво улыбнулся Дункану. — Она тебе в рот дает?

Дункан недобро сощурился.

— Знаешь что, Савич? Ты все еще бесишь меня. Может, ты прав? Может, это признание никуда не годится? Сдается мне, ты пытаешься бежать из-под ареста.

Он выхватил из-за пояса пистолет, нацелил его Савичу в переносицу и спустил курок.

Глава 30

На следующий день Савич еще не отошел от пережитого шока. Вид у него был все такой же разбитый, как вчера, когда его в наручниках вывели из кабинета. Сначала его ненадолго отвезли в больницу, а следом — в изолятор, где он и провел ночь. Он лежал на койке и с дрожью вспоминал ту страшную секунду прощания с жизнью, смертельный ужас, который он сам столько раз пробуждал в своих жертвах.

— Оранжевый ему не идет, — заметила Диди.

Они с Дунканом сидели на галерее в зале суда и с интересом наблюдали, как Савича ведут на его место за столом адвоката, чтобы зачитать предъявленное обвинение. До этого он уже успел побывать на другом суде, где его обвинили в убийстве Мейера Наполи. Как и ожидалось, Стэн Адамс подал от лица клиента ходатайство о невиновности.

Всего несколько недель назад на таком же судебном заседании Савич щеголял перед публикой своими нарядами. Сегодня он был сам на себя не похож: в казенном оранжевом комбинезоне и кроссовках без шнурков. Несмотря на повязку на правой руке, его заковали. Лодыжки были цепями соединены с запястьями. Волосы распущены. Бриллианта в ухе больше не видно.

— Да, но, согласись, славное зрелище. — Дункан посмотрел на профиль Савича. Ему очень хотелось, чтобы тот обернулся и увидел его. Но он знал — Савич не обернется. Дункан победил. И эта победа сломала Савича.

— Перестань ерзать. — Диди шлепнула его по подрагивающему колену. — Почему ты нервничаешь?

— Я не нервничаю. Скорее приятно взволнован. — Он почувствовал взгляд Диди и повернулся к ней. — Что?

— У вас это серьезно? Между ней и тобой? Это… это важно.

— Для меня — да. Надеюсь, что и для нее тоже. — Он перевел взгляд на

пока еще пустое кресло. Скоро его займет Като Лэрд. Начнет заседание с присущим ему высокомерием и апломбом. — Она забудет, что была его женой. Станет жить своей жизнью. Это будет справедливо. Она столько лет жила в страхе и напряжении. Потребуется время, чтобы все улеглось.

— Я просто хотела, чтобы ты знал — хотя, конечно, тебе не нужно спрашивать у меня разрешения или совета, — я очень этому рада. В смысле, что вы нашли друг друга.

— Спасибо, — улыбнулся он.

— Просто так, на всякий случай.

— Спасибо, — повторил он. Взглянул на часы. — Что-то они задерживаются.

Она кивнула на Савича, который ни разу не шевельнулся с тех пор, как занял свое место.

— Притворяется, что его здесь нет.

— Но он здесь. Это его последний день на свободе, и он отлично это знает.

— Спорим, он взбешен тем, что с ним обращаются как с обыкновенным преступником.

— А он такой и есть — обыкновенный, — заметил Дункан. — Когда я нажал на курок, он в штаны наложил.

— Вообще-то я его за это не виню. Я сама чуть в штаны не наложила. Слава богу, что ты не вставил одну пулю. Почему? Догадывался, что к этому моменту она будет уже не нужна?

— Именно, — сказал он. — А если бы пистолет был заряжен, значит, я пристрелил бы сукина сына.

— Всем встать, — продекламировал судебный пристав. Слова Дункана так поразили Диди, что она поднялась на ноги чуть медленнее, чем все остальные. Вошел Като Лэрд и уселся в свое кресло.

Он оглядел собравшихся. Слегка задержал взгляд на Диди, перевел его на Дункана; несколько многозначительных секунд они смотрели друг на друга. Затем он начал заседание.

— Мистер Адамс, вы представляете мистера Савича?

— Да, ваша честь, — поднялся со своего места Стэн Адамс.

— Его обвиняют в убийстве Мейера Наполи.

— Мы подали ходатайство о невиновности. Ваша честь, прежде чем мы продолжим, я бы хотел заявить, что надетые на моего клиента ограничители движения излишни, и прошу снять их на время заседания.

— Заседание не отнимет много времени, мистер Адамс. Ваша просьба отклоняется. — Для пущего эффекта судья стукнул молоточком.

Дункан заметил, что судья старается не глядеть на Савича.

— Мистер Нельсон, — продолжал судья, — вы представляете окружного прокурора?

— Да, ваша честь.

Майк Нельсон встал со своего места. Но перед этим он многозначительно посмотрел на Дункана, чье сердце разом сорвалось в галоп.

— Ваша честь, — сказал прокурор. — Роберту Савичу также предъявляется обвинение в убийстве Честера Джоэла Роллинза.

Адвокат Стэн Адамс так быстро обернулся, что было слышно, как хрустнули шейные позвонки. Но Дункан не сводил глаз с благообразного лица Като Лэрда. Слегка улыбнувшись, судья уже был готов ответить, и тут до него дошел смысл слов прокурора.

Улыбка сбежала у него с губ. Он захлопал глазами. Посмотрел на Дункана. Взгляд детектива был полон ненависти. Ему ужасно хотелось встать и заорать судье: «А ты думал, это вчера я оттаскал тебя за яйца?!»

Судья сглотнул.