Рикошетом
Шрифт:
– Как прошел твой сегодняшний день? – я старалась, чтобы в моем голосе не было дрожи. Мое тело гудело от нетерпения. Я не хотела все испортить, но чувствовала себя как рыба, которую вытащили из воды.
Жасмин еле-еле прошептала какой-то нерешительный комментарий.
Она была красавицей. Примерно пять футов и шесть дюймов16, с белокурыми, коротко подстриженными волосами. У нее были яркие голубовато-зеленые глаза, россыпь веснушек на носу и такая бледная кожа, что она казалась почти прозрачной.
– Ты пялишься, – прошипела она, и я мысленно выругалась.
– Извини. Просто у тебя очень красивые глаза.
Медленно она подняла лицо, встретившись с моим мягким взглядом. Уголок ее рта чуть приподнялся.
– Ты думаешь, у меня красивые глаза?
Да, именно так я и думала. Они сверкали словно океан, когда она уставилась на меня.
– Так и есть.
– Я уродина, – возмущенно фыркнула она, замыкаясь в себе. Она излучала враждебность, бурю боли и гнева. Но было в ней что-то такое, что я понимала больше, чем она осознавала.
Одиночество.
– Я думаю, что большинство подростков в какой-то момент чувствуют то же самое. Я знаю, что говорю.
Она усмехнулась.
– Ты чувствовала себя уродиной, когда была в моем возрасте? – ее глаза сузились, глядя на меня. – Я сильно сомневаюсь в этом, Канталупа.
– Это правда, – сказала я, игнорируя ее оскорбление. – Мой брат был своего рода знаменитостью, пока взрослел. Ты знаешь, один из тех популярных детей. Нелегко было все время находиться в его тени.
– Большое дело. По крайней мере, у тебя был брат. Я... – Жасмин остановила себя, сжав губы в тонкую линию. – Все это чушь собачья, – пробормотала она. – Я не хочу быть здесь.
– Почему бы нам не выйти на улицу и не заценить какие-нибудь развлечения? Это может быть весело, – я встала, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха.
Жасмин было больно, это было очевидно, но я не ожидала, что она просто откроется мне через две минуты. Когда люди, которых ты любил, – люди, которые должны были любить тебя в ответ – постоянно подводили тебя, стена вокруг твоего сердца превращалась в ледник. Холодный и непроницаемый. И вскоре он морозил всех.
Мне повезло, у меня были мама и Мэдисон. Но даже их любовь и поддержка не смогли исправить ущерб, причиненный моим отцом и Каллумом. Мучительное чувство того, что ты никогда не была достаточно хороша, что ты никчемна, не могло исчезнуть просто так. Даже сейчас я не могла позволить себе по-настоящему подумать обо всем без того, чтобы в моем животе не образовывалась огромная дыра.
– Или мы можем посидеть здесь и еще немного поговорить, – предложила я.
Жасмин вскочила, хмуро глядя на меня, пронеслась мимо и бросилась к двери, ведущей в огромный двор центра. Там была баскетбольная площадка и небольшой участок травы с парой скамеек. На стене
Маме бы понравилось.
Подавив пустоту, которую я чувствовала всякий раз, когда думала о ней, я обратила внимание на Жасмин. Она устроилась за одним из столиков. Там была куча художественных принадлежностей: бумага, цветные карандаши и маркеры. Я схватила их и начала рисовать, надеясь уговорить ее присоединиться ко мне. Но Жасмин проигнорировала меня, наблюдая, как другие дети играют в кикбол с одним из волонтеров.
– Ты могла бы присоединиться к ним, ты же знаешь? – предложила я.
– Нет, они, вероятно, не захотели бы. Я не очень хороша в спорте.
– Это просто для развлечения, Жасмин. Я уверена, что они с удовольствием...
– Нет, я сказала.
– Хорошо, – уступила я. – Чем тебе нравится заниматься?
– Это не сработает, ты же знаешь.
– Что не сработает? – невинно спросила я.
– Это. Притворство, что тебе не все равно. Ты здесь только для того, чтобы сделать пометку в своем резюме и выставить себя в лучшем свете.
– Жасмин, это не...
– Прекрати, Канталупа, – она встала. – Ты думаешь, что ты первая, кто пытается меня исправить? Была длинная очередь людей, которые уже пытались... и знаешь что? Все они потерпели поражение. Так что давай не будем этого делать, – она потопала в другую сторону двора, где пара детей играла в мяч.
– Как дела? – спросила Морин, подойдя ко мне и сев рядом.
– Ей... – я пыталась подобрать правильные слова.
– Больно, – тихо сказала она. – Ее боль это щит. Потребуется некоторое терпение и упорство, чтобы пробиться сквозь броню, которую она построила.
– Как долго вы этим занимаетесь?
– Достаточно долго, чтобы видеть подобное не раз, – она снова встала, когда двое детей начали драться из-за мяча. – Терпение и огромное упорство, – Морин понимающе улыбнулась мне, прежде чем отправиться разнимать драку.
Как раз в этот момент мое внимание привлекла суматоха у дверей. Некоторые дети начали хлопать и аплодировать, и мне стало интересно, из-за чего была вся эта суета, пока не увидела, как появились характерные красные, белые и черные майки.
Майки, в которые были одеты не кто иные, как мой брат... и Зак.
_______
– Калли? – выпалил Каллум, когда они подошли ко мне. Ни один из них не выглядел счастливым, находясь здесь, но мой брат выглядел определенно взбешенным.
– Э-э... привет, – прохрипела я, едва веря своим глазам.
Какого черта они здесь делали?
– А, мистер Джеймс и мистер Мессия, – присоединилась к нам Фрея. – Я вижу, вы сделали это. Тренер Бакстер заверил меня, что вы придете сюда, но, должна сказать, я была скептически настроена. Вы оба опоздали.