'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'

Бояджиева Мила

Кристина схватила жениха и, завизжав от радости, стиснула его в объятиях. В то же мгновение раздался оглушительный трест - в небо взвились фейерверки. Радужное сияние заполнило комнату, хороводы пестрых теней плясали по стенам, а огненный

праздник не прекращался - стрелами взмывали в небо ракеты, рассыпались в воздухе фонтанами искр, бешено вращались над парком гигантские пылающие колеса. Залп следовал за залпом, освещая окрестности..

– Долой, долой именитые кружева! Оставим в свидетелях только "принца". Ты так украшаешь его, детка!
– Нетерпеливо сорвав одежду, Санта любовался распростертой перед ним женщиной.

Длинные шелковистые пряди разметаны по атласному покрывалу, глаза на бледном лице загадочно чернеют, а в алмазной капле, притаившейся на груди, вспыхивают радужные отсветы фейерверков. Санта прильнул к ней губами и согревал до тех пор, пока камень не стал теплым, слившись в единое целое с разгоряченными телами...

...
– Ты так осторожничал, милый. Будто обнимал хрустальную вазу, заметила Кристина, когда Санта удовлетворенно прильнул к её плечу.

– Я боюсь за нашего малыша. Все это время мне казалось, то с тобой что-то неладно. Доктор успокоил меня, но все же...

– Все же он рекомендовал быть осторожным и ты не решался проникнуть с дурными намерениями в мою девичью спальню?

–

Если бы ты знала, чего не это стоил! Я и не предполагал, что сумею быть таким сдержанным. Но становилось прост невмоготу - ты была рядом, но... Я старался не смотреть на тебя, потому что заводился от одного взгляда. От этого злился и, наверно, вел себя глупо.

– Я думала, что совсем безразлична тебе.

– Ты дивная, детка. Ты - волшебство, погибель. А я - страстный южный дикарь, измученный воздержанием... Но мы ведь наверстаем свое, правда? Когда эта кроха будет спать у себя в колыбельке.
– Целуя живот Кристины, Санта вдруг прижался к нему щекой:

– Что это, слышишь? Смотри, смотри, он шевелится! Держи здесь, это, кажется, пятка... Он двинул меня прямо в нос!

– Значит, через восемнадцать недель мы станем мамой и папой. Кристина крепко сжала щеки Санты и притянула его к себе.
– Отвечайте, граф дель Форте, вам непременно нужен сын?

– Ну, конечно! Но он не обязательно должен быть первым. Мальчишка или девочка - наш первенец будет очень любимым ребенком - вот это я знаю точно. И ещё то, что он совершенно определенно не будет последним.

– А я знаю точно ещё дно: кто бы это ни был - сын или дочь - мы назовем его Рома.
– Кристина поцеловала тянущиеся к ней губы и мечтательно выдохнула: "Рим, конечно, Рим!"