Римлянин. Финал
Шрифт:
А вот теперь он испытал настоящее сожаление. Он был его отцом…
— Не кори себя, — подошла Зозим поближе. — Мы не знаем, как долго бы жило это существо.
Она сторонница теории, что отца точно прислал кто-то извне. Бог ли, Дьявол ли — это неважно. Он точно был не совсем человеком, потому что человек не может прожить сорок девять лет и выглядеть на двадцать. Такого не было никогда и это напрягало абсолютно всех, кроме сторонников теории, что он — это архангел Михаил, ниспосланный самим Богом, чтобы возродить Римскую
И он возродил её, и он был…
— Он был моим отцом! — прорычал в лицо Зозим разозлившийся Готфрид.
— Верно, был, — кивнула герцогиня.
— Мейзель? — спросил новый император. — Вебер?
— Мейзель поставлен перед фактом, — ответила Зозим. — Он спешит сюда, но сделанного уже не воротить — ему придётся смириться. А Вебер примет любую власть, лишь бы не мешала ему вести завоевательные походы. И он тоже устал от этого неусыпного контроля…
Императора Карла Петера I боялись. Это была максимально авторитарная личность, доведшая свою власть до пределов абсолютной.
Но Готфрид собирается чуть ослабить вожжи, дать людям немножко пространства — он станет лучшим императором, чем его теперь окончательно покойный отец.
В груди нового императора вдруг появилось новое чувство, которого он не испытывал очень давно. Это была тоска.
«Что же я натворил?» — спросил он себя. — «Зачем я убил своего отца?»
//Планета Салантар, Багровая Федерация, 7696 год от Исхода Порядка//
— Мальчик провалился в первые же минуты, — произнесла Статуя.
?Его шансы были изначально невелики?
— Но вложенных ресурсов уже не вернуть, — сказала на это Статуя.
?Мелочь?
— Но ты разочарована, Бесконечная? — поинтересовалась Статуя.
?Нет?
?Всё идёт так, как должно?
?Выгоден любой из возможных исходов судьбы Мальчика?
?Теперь, когда Ренегат отправился в другой мир, этот будет готовиться к интеграции?
?Займись этим?
— А другие Мальчики? — спросила Статуя.
?Мы используем их для третьестепенных поручений?
?В Мальчиках есть потенциал?
?Воспитай мне ещё двадцать семь?
— Слушаюсь, Бесконечная… — Статуя со скрипом склонилась перед Разломом, мерцающим багровыми всполохами.
//Римская империя, провинция Сибирь, город-каструм Чита, 22 июля 1801 года//
— Почему мои легионы до сих пор топчутся на месте? — поинтересовался император Ромул II Август у генерал-легата Фридриха Хауэра.
Но тот молчал.
Готфрид давно и сильно
«…Да будет отныне Карл Готфрид, сын императора Карла Петера I, величаем во веки веков Императором Римским, владыкой континентов, покровителем легионов, и наречётся он именем Ромул Второй Август…» — припомнил он слова авгура, коим на время церемонии назначили Михаила Ломоносова.
Кто-то пророчил империи скорое падение, из-за символизма имени, но прошло почти двадцать пять лет, а Рим всё ещё стоит и империя непрерывно расширяется.
У Готфрида уже есть шесть сыновей и три дочери от двух браков. Первый брак закончился трагической смертью Вильгельмины Прусской при родах четвёртого сына, а второй завершился суицидом Елизаветы Французской, не перенёсшей того, что Готфрид сделал с остатками Франции…
Ему пришлось следовать принятому образу, поэтому сыновей он назвал на римский манер.
Первого сына он назвал Авилием, второго Титом, третьего Гаем, четвёртого Гнеем, пятого Квинтом, а шестого Секстом. Он строго следовал древней традиции, поэтому пятый и шестой сыновья получили «номерные» имена, потому что Квинт и Секст означают «пятый» и «шестой», соответственно.
Династия Гольштейн-Готторп-Романовы официально переименована в династию Августов, потому что императорский дом просто обязан быть исконно римским…
А потом он понял, что совершил небольшую оплошность — среди записей отца было обнаружено намерение сменить наследование на минорат, вернее, как он выразился в записях, ультимогенитуру, при котором наследует самый младший сын.
Императоры обещают жить долго, благодаря сверхъестественной наследственности, поэтому логично, что будет лучше передавать власть самому молодому наследнику.
А Готфрид уже назвал младших сыновей «номерами»…
«Ничего», — подумал он. — «При коронации можно выбрать любое имя, хоть как у отца…»
Его вновь охватила неутихающая скорбь. Отец бы справился с управлением империей лучше, чем он.
Отец точно знал, чего добивается и его планирование простиралось до горизонта и дальше, а Готфрид до сих пор живёт в тени его грандиозных планов…
Тогда, в молодости, он был ослеплён жаждой власти, хотел больше, чем имел, а отец оказался слишком беспечен.
А Готфрид, наученный летальным опытом отца, держит сыновей под пристальным контролем. После победы в подковёрной борьбе, после уничтожения клики герцогини Зозим, которая вынуждена была уйти на пенсию, в его руках оказалась абсолютная власть, долгожданная и… разочаровывающая.
Отец как-то сказал ему, что если не заниматься работой, то править очень легко. А работать пришлось — очень много.