Римлянин
Шрифт:
Он успешно пробирался через миры, пока не случился ещё один несчастный случай, всю несчастность которого он осознал только недавно: в какой-то момент на его пути встала Бездна, величайшая сверхсущность, ведущая борьбу с другими сверхсущностями — Хаосом, Порядком и Смертью. Эти сверхсущности, иногда называемые Аспектами, ведут бесконечную войну друг с другом посреди бесконечности миров.
И Таргусу не оставили выбора: либо умереть, либо служить Бездне.
Он выбрал последнее.
«Лучше бы я умер», — подумал он посреди пустоты несуществования.
Выполняя задания Бездны
Вновь оказавшись в Ключевом мире, он продолжил выполнять задания Бездны, пока не добрался до архидревнего бункера, в котором, по её приказу, активировал архидревнее супероружие, уничтожившее почти всё живое на всём Каскаде миров, предотвратив физическое вторжение сил одного из противоборствующих Бездне Аспектов, получив в награду собственную смерть.
А потом он оказался в Элизии. Это оказалось чем-то вроде кармана, куда Бездна помещает пока что не нужные фигурки со своей игровой доски. Элизий формировался в соответствии с целостностью сознания помещённого. А разум Таргуса был разрушен. И Элизий превратился для него в Тартар. Бесконечно долгий и мучительный.
И вот, наконец, всё это закончилось. Таргусу было очень интересно, во что всё это выльется.
Конец примечания от автора
Я. Бездна
Таргус Силенций Виридиан
Твой разум разрушен и не подлежит восстановлению
Но есть работа для такого как ты
//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн, город Киль, 21 февраля 1728 года//
Болезненный новорожденный мальчик лежал в колыбели, тихо посапывая в своём невинном сне человека, который ещё не успел совершить ничего плохого. Рядом с ним сидя спала нянечка, задачей которой было следить за ребёнком и в случае чего звать семейного доктора, отдыхавшего сейчас в гостевых покоях.
В один момент над ребёнком появилось багровое сияние, полыхающее вспышками артериально-кровавого цвета.
Новорожденного затянуло в сияние, он не успел даже проснуться, но на его место оттуда выпал другой младенец, который тут же заорал.
— За что?! За что?! В чём я провинился, Бездна?! — кричал Таргус Силенций Виридиан, воздействием Бездны возвращённый в состояние новорожденного. — ЗА ЧТО?! Я НЕДОСТАТОЧНО ВЕРНО СЛУЖИЛ ТЕБЕ?! ВЕРНИ МЕНЯ ОБРАТНО В ТАРТАР!!! СУКА! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! И ЭТО ЗА ВСЁ ТО, ЧТО Я ДЛЯ ТЕБЯ СДЕЛАЛ?! ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА! Я ИСПРАВЛЮСЬ! СДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТО ТЫ СКАЖЕШЬ!!! ВЕРНИ МЕНЯ В ТАРТАР!
Испуганная нянечка подняла кричащего новорожденного на руки и начала баюкать его. Ребёнок же вопил, активно шевеля губами, будто бы пытаясь что-то сказать.
— Leise, mein Kind… — баюкала его нянечка, а затем тихо запела. — Vom Himmel hoch, o Engel, kommt…
Таргус метался в страхе. Он ничего не видел, толком ничего не слышал, из уст держащего его
Слепой и беспомощный, он мог только кричать в ужасе.
Бесконечность в Аду — это ерунда, по сравнению с тем, что он испытывал сейчас…
Вокруг что-то происходило, появился свет, стремительно приблизившийся к нему. Кто-то заговорил на тарабарском, но мужским голосом.
«Вот теперь точно сожрут, мерзкие твари!» — подумал Таргус в панике.
Его вновь схватили и начали ощупывать живот.
— Жрите меня, суки! Всяко лучше, чем это! — охватила Таргуса внезапная обречённая отвага, поэтому он запел воинский гимн Марсу. — И вновь на Марсовых полях, все как один целы, мы все восстанем в нужный час, в час Родины нужды! Нас не сломить, мы победим, во славу Марса и…
Тут его рот заткнули чем-то и он замолк.
Постоянная раскачка и убаюкивающая тарабарщина усыпило его бдительность и он незаметно для себя уснул.
//Там же. 15 марта 1728 года//
Таргус начал что-то понимать…
Этот кошмар закончится очень нескоро. Он конкретно и основательно влип.
Вокруг него презренные германцы, не прошедшие романизации, совсем как те, с которыми отважно бились его великие предки в тысячных годах от основания города. К нормальным романо-германцам он относился отлично, их педантичность и доходящая до стадии мании последовательность в делах очень радовала Таргуса, но конкретно эти германцы… Сравнивая то, что он видел на родине с тем, что он видит здесь — эти германцы неправильные. Он ещё не разобрался в чём именно они неправильные, но обязательно разберётся в будущем, когда наконец-то встанет на ноги.
Из немногочисленных источников информации он понял, что оказался в семье неких немытых германцев, являющихся очень обеспеченными по текущим меркам, раз позволяют себе содержание слуг.
За этот месяц он уже слегка подуспокоился, перестав кусать пытающуюся его кормить женщину за грудь.
До этого мир был серым, он думал, что у него какой-то дефект зрения, но это прошло относительно недавно и он окрасился в скупые цвета унылого помещения.
Но снаружи мир тоже не слишком цветной, его иногда выносят на улицу: климат тут не очень хороший, сильно отличается от привычного ему, снег лежит, мрачное серое небо, будто он оказался в документальном фильме Публия Нуцерия о четвёртом восстании скандов. Но рядом море, солёный ветер доносит до него крики чаек.
Мышечная скованность уже прошла, но руками орудовать всё так же тяжело. Да он даже голову поднять не может!
Беспомощность бесила, но он пытался держаться. Благо, большую часть суток удавалось поспать, чтобы не видеть всего дерьма, что происходит вокруг него.
Его приносили к какой-то кашляющей женщине в постели, которая часто брала его на руки. Он пытался орать и запрещать безобразие, ведь она могла заразить его чем-нибудь и всё, спета песенка Таргуса Виридиана, но эти тупые германцы его не понимали.