Римская цивилизация
Шрифт:
Биржа, главный показатель пульса римской политики, при самом начале восточных осложнений, была охвачена паникой. Никогда, вероятно, денежные люди в Риме не горели в такой мере патриотизмом, не гремели так сильно о жертвах на алтарь отечества, о необходимости мщения. Именно в это самое время отказывались служить главные кадры римской армии. Понятна необыкновенная нервность и раздраженность, которую проявлял в Риме класс, состоявший из главных откупщиков, их пайщиков, агентов и финансовой администрации, рассылавшейся по местам. Политический пыл всадников в эту пору превосходит все, что они показали раньше и позже того.
Опять они составляют временный союз с консерваторами. После низвержения Друза и его партии они открывают настоящий террор: через трибуна Вария проводится в народном собрании предложение о предании видных италиков суду за измену; всадники надеются истребить, таким образом, своих противников. Когда остальные трибуны заявили
При таких затруднительных для Рима обстоятельствах, внутреннем разладе в самом городе, под угрозой потери половины империи начиналось великое восстание Италии, крестьянская революция, оставшаяся в традиции под названием Союзнической войны. В ходе военных действий социальный характер борьбы выступил еще раз очень ясно. Низшие классы на римской и союзнической территории быстро соединялись вместе. Самнитский вождь Палий, захватив город Нолу, вместе с находившимся там римским гарнизоном из 2000 человек, казнит офицеров, а солдатам предлагает перейти к повстанцам, на что они все и соглашаются. То же самое он делает в Стабиях, Милтурнах и Салерне, причем последний город уже был римской колонией: везде простой народ переходит на сторону инсургентов. Весьма дружелюбно относятся восставшие также к рабам, везде освобождают их и записывают в свои отряды. Симпатии распределяются очень быстро и без колебания. Командир южных повстанцев, Юдацилий, поступает в целом ряде общин по самому определенному рецепту: где ему оказывают сопротивление, он распоряжается казнить римских нобилей, а простой народ и рабов присоединяет к своему войску. Впечатление такое, как-будто крестьяне, потеряв терпение в изнурительной разрозненной борьбе с вторгающимися посессорами, образовали, наконец, огромный союз для вытеснения помещиков. К ним примкнули и сельские рабочие больших экономий и крупных пастбищных хозяйств.
На римской стороне мало доверяют плебеям, гражданским элементам, крестьянству. В виду недостатка солдат вызывают подмогу от вассалов и варварских народов, от галлов и нумидийцев; набирают гарнизоны из вольноотпущенных, состоящих клиентами при больших домах. В распоряжении Рима одно время оставалась только прибрежная полоса на западе. Приходилось опираться на морские сношения, на подвоз из провинции, организовать склад провианта и оружия на Сицилии. Перед грозящей опасностью полного распадения Италии римские партии сблизились между собою: во главе римских войск стали представители как консерваторов, так и популяров: Марий, Сулла, Цезарь, Красс, Цепион, Помпей. При этом Марию, вероятно, пришлось даже сражаться против своих прежних сослуживцев, солдат тяжелых войн 105–102 гг., которые появились в отрядах восставших союзников.
В этой отчаянной борьбе космополитического города с отсталой деревенской Италией есть что-то эпическое, и рассказ более позднего историка, составленный частью по преданиям, носит черты поэмы в прозе. Тут есть единоборства перед общей битвой: малорослый нумидей одолевает громадного галла. Героический вождь племени марсов, Помпэдий, в то же время главный агитатор восстания и первый консул нового союза, лично совершает рискованный подвиг: является к римлянам будто бы в качестве изменника, советует напасть на собственное войско, лишенное предводителя, увлекает римского легата в засаду, дает сигнал своим и искусно исчезает. В начале еще сказывается военное братство между римлянами и италиками, создавшееся во внешних войнах. При первой встрече Мария и Помпэдия их солдаты узнают близких и товарищей, перекликаются, выходят из рядов, сбрасывают оружие, обмениваются рукопожатиями и увлекают своим примером вождей; когорты, выстроенные для боя, смешиваются и образуют огромный праздничный круг.
Но постепенно ожесточение нарастает. Восставшие вспоминают старые религиозные обычаи, совершают страшные заклятия, сопровождаемые человеческими
Но римляне неистощимы в средствах накопления и снаряжения новых военных сил. Напротив, у италиков нет больших запасов и поставок. С их стороны война все более превращается в партизанскую. Все почти крупные вожди восстания погибают один за другим; их отряды рассеиваются или сдаются. В смысле военном италийская революция потерпела неудачу: в упорных битвах были истреблены массы восставших, взяты были их крепости, союз «Италия» совершенно расстроился; остались незамиренными только горные области на юге, Самний и Луканы.
Но политически италики одержали победу, и Рим должен был уступить. Все, кто положил оружие, не говоря о тех, кто оставался с самого начала верен Риму, получили права гражданства. Римская республика могла бы, начиная с 88 г., называться с полным правом италийской. Но борьба 90–88 гг., перешедшая в междоусобие консервативной и демократической партии 88–82 гг., истребила наиболее независимые элементы Италии; образовалась пустота, которая открыла простор для нового вторжения римского капитализма, в виде крупного владения и крупного хозяйства. В то же время и римская демократия была очень ослаблена; от присоединения новых италийских элементов, в среде которых к тому же были свои консервативные группы, она не могла сразу много выиграть. Притом между старым и новым гражданством оставалась еще рознь. Старое гражданство хотело сохранить перевес в голосовании, и поэтому в Риме не соглашались вписывать новых граждан во все 35 триб, опасаясь наводнить ими голосующие отделения; их или старались поместить в небольшое число существующих триб или составляли для них особые трибы не более 10 числом. Италики все еще оставались какими-то неполноправными гражданами, они не могли влиять на выборы и на законодательство. Только новое столкновение партий в среде самих римлян могло им помочь.
С окончанием военных действий в Италии, можно было подумать о посылке новой армии на Восток в подкрепление слабых наличных сил, которые не могли удержать Митридата, уже готового переправиться на Балканский полуостров. Дело шло главным образом об отвоевании Азии, этого золотого дна римских откупщиков, негоциаторов и ростовщиков, сама война считалась очень выгодной в смысле добычи. Всадники были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы был послан главнокомандующим их человек, Марий. У Мария были связи на Востоке: в 90-х годах он вел переговоры с Митридатом. Но большинство нобилитета желало вернуть администрацию Востока в свои руки; поэтому сенат выставил своего кандидата, Суллу, давнишнего соперника Мария. Сулле было поручено вести войну, и он собрался ехать к армии. Судя по последующему поведению Суллы, он выступал решительным врагом администрации всадников, и наоборот, был расположен к бюрократии нобилей. Было ясно, что публиканам не вернуть при его команде прежнего положения в Азии, которое им досталось за 34 года до того. В случае успеха Суллы должно было измениться и внутреннее положение. Нобилитет, уже начавший сплачиваться около Друза, мог найти в Сулле опору для проведения реформы, которая лишила бы всадников политического влияния в центре. Им оставалось только соединиться против этой новой опасности со своими вчерашними врагами, с бывшими италиками, ныне новыми гражданами Рима. Так можно объяснить необычайно резкий поворот политики денежных людей в 88 г.
Представитель новой коалиции оппозиционных партий, трибун Сулпиций, внес в народное собрание одно за другим два предложения, между которыми не было никакой внутренней связи; они зато ясно показывали интересы двух случайно и неестественно связанных союзников. В силу первого предлагалось распределить новых граждан одинаково по всем трибам, т. е. дать им перевес в комициях, так как числом они значительно преобладали. Когда избирательный закон был проведен, и новые граждане вошли в прежние трибы, Сульпиций предложил соединенной демократии отнять у Суллы начальство и назначить Мария главнокомандующим в Азию.