Римская диктатура последнего века Республики
Шрифт:
В сложившейся ситуации Сулла оказался перед альтернативой: либо отправиться с армией на Восток против Митридата, либо поддержать сенат и восстановить порядок в Риме. Ситуацию, видимо, определил политический выпад Сульпиция лично против Суллы: народный трибун предложил передать кампанскую консульскую армию Гаю Марию, предоставить ему чрезвычайную проконсульскую власть и главное командование в войне с Митридатом (Liv. Per., 77; Plut. Sulla, 8; Vell., II, 18, 5; App. B. C, I, 56; Flor. Ep. bell., II, 9, 1923){245}.
Амбициозность Суллы не позволила ему принять новые правила политической игры. Все, к чему он стремился многие годы, оказывалось бессмысленным: первая половина консулата из-за беспорядков в Риме — бесславной (Сулла спасся бегством, и Марий укрыл его в своем доме — Plut. Sulla, 8; 10); армия и право ведения азиатской войны отняты Марием, давним военным и политическим противником. В сложившейся ситуации Сулла перевел развивавшийся в Риме конфликт политических интересов и политических группировок{246} на новую стадию — повернул армию на Рим (Cic. Phil., VIII, 7; Liv. Per., 77; Plut. Mar., 35; Sulla, 910; Vell., II, 19, 1; App. B.C., 1,57—59).
Безусловно, это решение Суллы нельзя считать субъективно осознанным государственным переворотом. По сообщению
Сулла отказался от мирного решения конфликта из-за политической слабости сената. Вместе с тем он подчеркивал, что действует не против государства и римского гражданства, а как тираноборец (Арр. В. С, I, 57, 20). И позднее, после изгнания марианцев из Рима, Сулла своим поведением демонстрировал, что благодаря ему римский народ пользуется свободой (Plut. Sulla, 10). Он не собирался использовать силу против гражданского населения. Эксцессы подобного рода сам Сулла считал вынужденными (Арр. В. С, I, 59), а античная традиция объясняла их не заранее намеченным планом, а стихией боя (Plut. Sulla, 9). Сулла следил, чтобы со стороны его воинов не было какого-либо насилия над рядовыми гражданами; боролся против мародерства (Арр. В. С, I, 59). После изгнания противников, хотя он «мог стать единоличным владыкою, отказался от применения насилия» (Арр. В. С, I, 63). Т. Моммзен предполагал, что при известном индифферентизме и политической беспечности Суллы он вполне мог испытывать «отвращение к столичным политическим дрязгам» и, следовательно, «вовсе не замышлял государственного переворота». Однако объективно, начиная с этого времени, в Риме установился новый политический режим — военная диктатура {247} . Этот факт прямо или косвенно признает большинство современных исследователей {248} . По замечанию Ж. Каркопино, именно Сулла открыл секрет современной ему ситуации: политика Рима зависит от легионов и их императора {249} . После взятия Рима Сулла провел первые мероприятия, которые должны были стабилизировать политическую ситуацию в государстве. По существу, они определили основные составляющие и главные направления его будущей конституции. Во-первых, были ослаблены политические противники. Законы Сульпиция были отменены (Арр. В. С, I, 59). «Двенадцать инициаторов мятежных и наихудших действий, среди которых были Марий с сыном и П. Сульпиций, он (Сулла. — Н. Ч.) изгнал из Рима — XII auctores nouarum pessimarumque rerum, inter quos Marium cum filio et P. Sulpicio, urbe exturbauit» (Vell., II, 19, 1; ср.: Liv. Per., 77; Plut. Sulla, 10; App. В. С, I, 60). Политический террор был возведен в статус государственной политики — расправа над марианцами и последующее их изгнание были закреплены законодательно (см.: Sail. Cat., III, 24) {250} . Во-вторых, были восстановлены основы римской конституции. Сулла укрепил авторитет сената. Правда, он сделал это не столько конструктивными мерами, сколько деструктивными — одновременным ослаблением авторитета народного собрания и народных трибунов, сокращением их законодательной инициативы, «чтобы голосование было в руках не неимущих и самых смелых, но в руках лиц, обладающих достатком и здравым смыслом»; а также ужесточением контроля над исполнительной властью. Единственным источником по этому вопросу является для нас сообщение Аппиана (Арр. В. С, I, 59). Современные исследователи по-разному оценивают репрезентативность этого пассажа. Т. Моммзен полностью доверял античному автору. Он считал, что Сулла восстановил приоритет центуриатных комиций и древний Сервиев порядок {251} . Большинство историков интерпретируют сообщение Аппиана несколько иначе: Сулла ограничил полномочия трибутных комиций и таким образом усилил роль центуриатных, в этом и состояла суть сулланской реформы центуриатных комиций в 88 г. {252} , [25]
25
В исследовательской литературе можно, однако, встретить мнение о том, что в 88 г. Суллой вообще был принято лишь постановление об отмене законов Сульпиция, а все остальные античная традиция дублирует, см.: Strachan-Davidson J. L. Appian: Civil Wars book 1. Oxford, 1902. P. 63; или о том, что законы Суллы 88 г. принимались в два этапа: основные решения были приняты в 88 г., а осуществлены — в 81 г., см.: Niccolini С. I Fasti dei Tribuni della Plebe. Milano, 1934. P. 148.
Единственным конструктивным решением Суллы было пополнение сената 300 новыми членами (Арр. В. С, I, 59){253}. Многие современные исследователи считают пополнение сената в 88 г. проблематичным{254}. Даже если этот факт ими и признается, они не видят возможностей реализации принятого положения, приводя целый ряд аргументов: во-первых, эта реформа требовала времени, которого у Суллы в 88 г. не было; во-вторых, не было и такого количества преданных сторонников; в-третьих, консул не имел права столь широкой ревизии списка сената. Таким образом, лишь в 82 г., когда сенат оказался чрезвычайно ослабленным, а Сулла получил должность диктатора, пополнение сената стало неизбежной, необходимой и возможной мерой.
Сложность ситуации состоит в том, что единственным для нас источником, проливающим свет на государственно-политические реформы Суллы этого периода, является сообщение Аппиана и нет возможности его скорректировать или опровергнуть, что вызывает у современных исследователей серьезные сомнения в достоверности аппиановской традиции. Нам представляется, что решение о пополнении сената действительно могло быть принято Суллой. Подтверждением этого может быть тот факт, что Аппиан отчетливо разделял предложения 88 и 81 гг. Он однозначно указывал, что в 88
26
В первом случае Аппиан употребил определение (В. С, I, 59, 25); во втором — (В. С, I, 100, 22).
Восстановление власти консулов (Арр. В. С, I, 63) и выборы должностных лиц на 87 г., проведенные Суллой, должны были закрепить государственный порядок и общественное согласие (Plut. Sulla, 10).
В-третьих, Сулла предпринял попытки решить основные сословные проблемы. Частично был решен долговой вопрос. Известно, что в 88 г. был принят «закон о двенадцатой доле». Неясно, что конкретно предписывал этот закон. Г. Блох и Ж. Каркопино говорили о введении моратория на все долги{255}. Т. Моммзен считал, что был установлен лишь максимальный размер долговых процентов в 10– 12% годового капитала{256}. В интерпретации этого закона Суллы мы следуем за мнением Т. Франка{257}. Если учесть, что П. Сульпиций в 88 г. ставил вопрос об исключении из сената должниковсенаторов, а еще раньше (в 89 г.) с идеей ограничения ростовщического процента и облегчения положения должников выступил сторонник сенатского меньшинства претор Авл Семпроний Азелион, которого заимодавцы за эту инициативу убили (Liv. Per., 74; Арр. В. С, I, 54){258}, Сулла при решении долгового вопроса действовал не в интересах беднейшего населения Рима, а, прежде всего, в интересах обремененных долгами представителей сенатской знати.
Сулла пытался решить аграрный вопрос, обратив внимание на новый аспект этой проблемы — материальное обеспечение люмпенизированной массы римского гражданства и ее расселение за пределами Рима. Были выведены также колонии ветеранов (Liv. Per., 77).
Сулла продемонстрировал верность традиционным республиканским морально-этическим нормам. Раб, выдавший П. Сульпиция, за услугу государству был отпущен на свободу, а за предательство господина — сброшен со скалы (Liv. Per., 77; Plut. Sulla, 10). Современники расценили это как восстановление порядка в государстве (Liv. Per., 77).
В целом события 88 г. стали поворотным пунктом и в политической биографии Суллы, и в истории Римской республики. Они сформировали и политическую программу Суллы, и его методы политической борьбы. По оценкам современных исследователей, программа Суллы в общих чертах имела консервативный характер и была направлена на реставрацию власти сената и аристократического характера государственного правления. Однако одни авторы видят в ней удовлетворение самых общих интересов оптиматов {259} . Другие считают, что законы Суллы были результатом дискуссии с наиболее дальновидной и умеренной по своим целям частью нобилитета {260} , [27] например, группы, которая поддерживала Ливия Друза {261} . Третьи подчеркивают прежде всего антидемократический характер проведенных мероприятий {262} , «лишавших народ всякого политического значения и власти, …уничтожавших планы и перспективы обращения Италии в демократическую республику, которые развивали римские радикальные популяры 80-х годов» {263} .
27
Т. Моммзен связывал политическую программу Суллы с программой умеренных реформаторов и считал, что реформы 88 г. были отражением «чуткого понимания (Суллой. — Н. Ч.) внутреннего содержания существующих порядков», см.: История Рима. Т. 2. С. 191.
На наш взгляд, Сулла не был послушным исполнителем навязываемой ему воли. События 88 г. показали, что он был самостоятельным политиком, по-своему понимал основные проблемы Рима и сам определял, каким образом они могут быть решены. Плутарх сообщал, что еще в годы Союзнической войны Сулла трактовал одно из предзнаменований, как предопределение того, что именно он, Сулла, прекратит смуты в государстве (Plut. Sulla, 6; 9—10). Отталкиваясь от этого сообщения, А. Кивени выдвинул предположение, что уже к 90-му году Сулла выработал программу реформ, и даже если бы год его консульства был мирный, он все равно внес бы поправки в конституцию {264} . Думается, что А. Кивени не вполне объективен. Законодательство Суллы 88 г. было осуществлено на фоне кровавых столкновений и, по существу, в условиях военного штурма города (Арр. В. С, I, 63, 1). Данное обстоятельство не могло не наложить отпечатка на характер сулланских преобразований и методы их осуществления. На это указывают и нестабильная ситуация в Риме во второй половине 88 г. (Арр. В. С, I, 63), и неблагоприятный для Суллы результат выборной кампании на 87 г. (Plut. Sulla, 10, 4—8) [28] , и позиция части сената в 88—82 гг., и, наконец, тот факт, что Сулла после наведения относительного порядка спешно покинул Рим и отправился на Восток. Мероприятия, проведенные Суллой в 88 г., были лишь ответом на требования политического момента и самым общим наброском программы возможных в будущем преобразований.
28
Плутарх является единственным источником информации по этому вопросу. Б. Р. Катц (Katz В. R. Studies on the period Cinna and Sulla // L'antiquite classique. 1976. № 45. P. 538—541) вслед за Х. Беннетом (Bennet H. Cinna and his times. Menasha, 1923. P. 4—6) высказал мнение о том, что Плутарх представил в этом фрагменте две разные избирательные кампании. Э. Бэдиан считал, что у Плутарха речь шла только о выборах консулов (Badian Е. Foreign Clientelae… P. 83). А. Кивени предложил оригинальную трактовку: Плутарх передал ситуацию консульских выборов, но включил в список кандидатов-неудачников народных трибунов с целью показать «великий провал Суллы во время голосования», см.: Keaveney A. What happened… P. 76—78.