Римская Галлия
Шрифт:
Обладая таким великим могуществом и благодаря главным образом строгой дисциплине, которая их крепко сплачивала среди недисциплированных племен, друидическое жречество приобретало громадную власть над гражданским обществом. Оно организовалось в монархических формах среди всеобщего разъединения и потому стало высшею силою в стране. «Весь народ был подчинен друидам» [125] . Тексты не устанавливают в точности, что подобная власть жрецов была утверждена племенными законами или что она являлась составным элементом государственного устройства. Все, что мы знаем о друидах, это то, что они пользовались «большим почетом» [126] .
125
Diodor. V, 31.
126
Caesar, VI, 13:
Поэтому они присвоили себе ценные фактические привилегии. Повсюду они были освобождены от налогов на имущество и избавлены от личной воинской службы [127] . Может быть, они входили в состав местных сенатов, как утверждают все новейшие историки [128] ; но ни Цезарь, ни какой другой древний писатель этого не говорят. Им, вероятно, не нужно было вступать в сенат или отправлять магистратуры, чтобы быть всемогущими [129] .
127
Caesar, VI, 14: «Druides a bello abesse consuerunt, neque tributa cum reliquis pendunt; militiae vacationem omniumque rerum habent immunitatem».
128
Если цитировать только самых последних из них, можно упомянуть, что таково мнение Desjardins («G'eogr. de la Gaule», II, 529; 538) и Glasson («Hist. du droit francais», I, 98): «Сенат каждого народца составлялся из знатных и жрецов».
129
Цезарь, который называет многих лиц, пользовавшихся влиянием в государстве, и многих магистратов, ни разу не говорит, чтобы кто-нибудь из них был друидом. Новые историки склонны думать, что эдуй Дивитиак был друидом; но сам Цезарь, который находился с ним в постоянных сношениях, нигде не указывает на такое его звание.
Как было указано выше, друиды чинили суд и расправу. Хотя Цезарь и не говорит, чтобы закон давал им право судить, но он представляет их юрисдикцию как общераспространенное явление. «Они рассматривают почти все тяжбы как между народами, так и между частными лицами; совершено ли преступление, как например, убийство, поднимается ли спор о наследстве или о границах собственности, – во всех этих случаях они произносят решение; они назначают вознаграждения и пени [130] . В определенное время в стране карнутов они открывают свои судилища в месте, освященном религией; туда сбегаются со всех концов те, y кого происходили какие-нибудь споры, и, когда друиды рассмотрят дело и постановят решение, все повинуются ему» [131] . Таким образом, судящиеся сами обращались к друидам. Правосудие само шло к ним. Цезарь восхищается, не без изумления, этими жрецами, которые, не обладая ни тем, что римляне называли imperium, ни тем, что разумелось под именем ius gladii, тем не менее умели заставить уважать свои приговоры. Он объясняет это так: хотя судившийся, который являлся перед ними, и мог отвергнуть их решение [132] и удалиться свободным, но он уносил с собою тогда произнесенное друидами над ним отлучение, и жизнь с тех пор становилась для него невыносимой. Их юрисдикцию можно было назвать безапелляционной, потому что недовольный, как отлученный от религии, не находил другого суда, который согласился бы пересмотреть его дело [133] .
130
Caesar, Ibid.: «Ні certo anni tempore, in finibus Carnutum considunt in loco consecrato. Huc omnes undique qui controversias habent conveniunt, eorumque decretis iudiciisque parent».
131
Caesar, VI, 13: «Fere de omnibus controversiis publiacis privatisque constituunt, et si quod est admissum facinus, si caedes facta, si de finibus controversia est, iidem decernunt; praemia poenasque constituunt». Strabo, VI, 4, 4.
132
Caesar, VI, 13: «Si qui s corum decreto non stetit». Слова Цезаря хорошо показывают, что человек, которого
133
Ibid.: «Neque his petentibus ius redditur».
Таково было могущество друидического жречества, по крайней мере если следовать тому, что сообщает Цезарь в двух посвященных вопросу главах его сочинения. Надо, впрочем, сознаться, что убедительность этих двух глав сильно ослабляется остальными частями «Записок о Галльской войне». Не следует упускать из вида того обстоятельства, что Цезарь нигде ничего больше не говорит о друидах. В истории тех восьми лет, когда ставились на карту все интересы Галлии, когда всякого рода силы и все различные общественные элементы страны должны были так или иначе проявить себя, друиды не обнаруживаются ни разу. Цезарь упоминает о многочисленных раздорах между галлами; друиды никогда не являются ни активными участниками в них, ни примирителями борющихся сторон. Цезарь отмечает равным образом несколько судебных разбирательств, и ни в одном из них друиды не выполняют функции правосудия. Когда два эдуя оспаривают раз один y другого высшую магистратуру, они обращаются к посредничеству не друидов, a Цезаря [134] . В нескольких государствах иногда сталкиваются две партии; не видно, чтобы друиды поддерживали ту или другую или хотя бы старались восстановить мир [135] . Когда становится на очередь еще более важный вопрос о независимости или подчинении Галлии, нет возможности узнать, стоят ли они за независимость или за подчинение. Цезарь никогда не ведет с ними переговоров. Они не с ним, но и не с Верцингеториксом. В том большом собрании, на котором представители галльских городов подготовили общее восстание и произнесли клятву на военных знаменах, друиды не присутствовали [136] . Мы их не видим ни в Герговии, ни в Алезии.
134
Caesar, VII, 32: «Legati ad Caesarem principes Aeduorum veniunt oratum, ut civitati subveniat… quod duo magistratum gerant et se uterque eorum legibus creatum esse dicat».
135
Desjardins (G'eographie de la Gaule romaine, II, 529) представляет «знать и жречество объединенными в один союз». Утверждение это не опирается ни на один текст. Цезарь говорит только (VI, 13), что в галльском обществе есть два влиятельных класса – всадники и друиды, но он не прибавляет, что они находились в тесной солидарности друг с другом». Об этом мы ничего не знаем.
136
Caesar, VII, 1, 2: «Principes Galliae indictis inter se conciliis, silvestribus ac remotis locis… Profitentur Carnutes se nullum periculum communis salutis causa recusare… et quoniam inpraesentia obsidibus cavere inter se non possint, ne res efferatur, ut iureiurando ac fide sanciatur, petunt, collatis militaribus signis, quo more corum gravissima саеrіmоniа continetur…» Предвзятые идеи так могущественно действуют на некоторые умы, что и в приведенном тут тексте, в котором нет даже упоминания о друидах, находили доказательство их влияния. Вот как толкует его Мишле («Histoire de France», I, 63, изд. 1835 года): «Друиды и клановые начальники пришли первый раз к соглашению. Сигнал был дан из друидической земли карнутов, то есть из Генаба». В указанных двух главах Цезаря нет ничего подобного. Он даже не говорит, что это тайное сборище «в глубине лесной» имело место на территории карнутов. Даже если предположить, что оно происходило именно там, дело не изменится, так как ниоткуда не видно, чтобы карнуты были подчинены власти друидов более, чем другие племена. Цезарь часто говорит о карнаутах и их внутреннем строе, но никогда не придает друидам никакой специальной роли y них. Если друиды и держали свои судебные собрания в каком-нибудь пункте страны карнутов, это также ничего не доказывает. Во всяком случае, Цезарь даже не говорит, что упомянутая знаменитая мятежная сходка действительно собиралась в их земле. Клятва на военных знаменах сама по себе не представляет ничего друидического так как друиды «а bello abesse consuerunt» (LVІ, 14).
Есть, стало быть, основания отнестись с некоторою сдержанностью к показаниям Цезаря о друидах и особенно предостеречь себя против преувеличений, которые современные историки построили на одном этом свидетельстве. Сказать, что «друидам принадлежала огромная доля в управлении Галлиею» [137]
137
Desjasdins. G'eographie de la Gaule, II, 529.
Конец ознакомительного фрагмента.