Римская сага. Том III. В парфянском плену
Шрифт:
– Давай дадим меч этому римлянину! Может, он захочет убить такого малодушного хозяина, как ты, и стать свободным? – зло усмехнулся визирь и кивнул воину, который стоял рядом с Капонием Метеллом. Тот молча вложил меч в связанные руки коменданта и сделал два шага назад. Андромах взвизгнул, увидев оружие в руках своего врага, и отскочил в сторону. Слуги визиря со смехом схватили его под руки и вернули назад.
– Нет, нет, не надо, о, великий Сурена! – завизжал диким голосом грек. Все вокруг рассмеялись. Визирь поморщился.
– Ну, что, теперь ты сможешь убить своего раба? – спросил он.
– Да, да! – выдавил из себя Андромах. Капоний Метелл поднял голову и плюнул в сторону
– Ну? – визирь поднял брови вверх и протянул руку вперёд. Лёгким движением пальцев он показал Андромаху, что тот может приступать к делу. Одержимый ужасом и животным страхом тот с неожиданной для его тучного тела прытью кинулся вперёд и стал тыкать мечом в грудь и живот римлянина. Удары были неточными и неглубокими и только причиняли боль Капонию, который продолжал стоять, истекая кровью. Сурена брезгливо поморщился. Андромах нанёс римлянину не меньше двадцати ударов и устал. Он остановился и опустил руки, задыхаясь от напряжения. В глазах у него потемнело, и всё вокруг поплыло. Ему чудом удалось устоять на ногах и не упасть. Комендант города продолжал стоять, с ненавистью и презрением глядя на него единственным глазом. Андромах услышал, как Сурена что-то сказал стражнику, который был у него за спиной. Ему показалось, что это был приказ убить его. В воздухе раздался резкий свист меча, и он отчаянно заморгал глазами, не понимая, что происходит. Лицо римлянина, которое находилось на расстоянии вытянутой руки от него, медленно изменилось: глаз дёрнулся и застыл, как каменный, губы опали вниз, голова плавно завалилась набок, упала ухом на плечо, а оттуда – прямо в пыль. Андромах стоял так близко, что кровь из шеи хлынула ему прямо в лицо. Он сначала даже подумал, что это была его кровь – горячая и до тошноты липкая. Но когда на него упало обезглавленное тело Капония, Андромах вдруг пришёл в себя и заорал нечеловеческим голосом:
– А-а-а!!!
Сурена расхохотался. Страх грека был настоящим, и это было приятно. Один из стражников взял голову коменданта города за волосы и вопросительно поднял над землёй.
– Вот, купец, – сказал Сурена, – смотри, что значит воевать, а не торговать. Оставь голову ему, – сказал он воину. – Пусть насадит на кол и поставит у ворот. Чтобы все остальные помнили, что стало с римлянами. Через два лунных месяца сюда придёт тысяча всадников. Они будут охранять город. Жди их и учись торговать пеплом! – закончил визирь.
К вечеру парфян уже не было. Андромах в одной рубашке лежал на глиняной лавке, поливая своё тело тёплой водой из корыта для верблюдов. Это было всё, что у него осталось в этом городе. Он никак не мог смириться с потерей золота, но теперь у него была власть. И Андромах уже знал, как воспользоваться ею, чтобы вернуть всё, что потерял.
Глава 3
Парфянский сатрап Ород спешил добраться до границ Армении как можно быстрее. В дороге он радовался молодости, задору и храбрости своего старшего сына, Пакора, который везде хотел быть первым, пусть, порой, это и выглядело смешно и безрассудно. Зато он не сидел месяцами в городах и не слушал глупые рассказы мудрецов и стариков о былом величии уже давно исчезнувших народов. Пакор сам хотел добиться такого же величия.
– Кажется, впереди армяне, – сообщил начальник дозора, высланного вперёд к реке ещё утром. Он был весь в пыли, но выглядел бодрым. Ород одобрительно кивнул головой.
– Где? – коротко спросил он.
– На той стороне. Но ещё далеко. Едут по дороге. Очень медленно. Мы увидели их с нашего берега. У нас тут выше.
– Молодец, – похвалил его царь, продолжая
– Отец, позволь мне напасть на них! – с жаром выпалил Пакор.
– На кого? – с улыбкой спросил Ород, который давно перенял у Сурены манеру задавать вопросы, чтобы поставить собеседника в тупик перед собственной глупостью. Хотя, если бы его сейчас спросили, откуда у него такая привычка, он, не задумываясь, ответил бы, что она досталась ему по наследству от отца.
– На армян. На предателей! – с жаром ответил Пакор.
– Так на армян или на предателей? – опять спросил Ород.
– Как это? – опешил Пакор. – Разве армяне не предатели? – он явно был ошарашен своим открытием, к которому его подтолкнул отец.
– Не все армяне предатели, сын мой, – прожевав вкусный кусок бедра с жиром, заключил царь. – Как и не все парфяне – друзья. Помни об этом.
– Отец, я тебя не понимаю. Тогда давай накажем тех армян, которые нас предали, – не сдавался он.
– Давай, – с улыбкой согласился Ород. – Только сначала скажи мне, где они.
– Как где? – снова был обескуражен Пакор. – За рекой.
– Ты уверен?
– Да, отец. А где же им быть? – для него всё было ясно.
– Ты сейчас находишься на их земле. Так?
– Так, – согласился Пакор, не понимая, куда тот клонит.
– Они знают эти горы и дороги лучше тебя. Так?
– Так, – опять согласился сын.
– Как ты думаешь, если бы ты был на их месте и хотел напасть на нас, стал бы ты открыто двигаться вдоль небольшой равнины, да ещё так, чтобы тебя было видно со всех сторон даже муравьям?
– Хм, – Пакор был озадачен. – Наверное, нет. Я бы напал сверху, с горы или из засады.
– Молодец. Тогда здесь уже стоял бы Рахмет, которого ты послал в горы. Он первым бы увидел врага. Правильно?
– Правильно, – согласился Пакор.
– А Рахмета нет, и вряд ли он скоро появится, – Ород вытер руки о край халата и взял чашу с водой из рук слуги.
– Тогда, получается, мы не собираемся воевать с Артавазом?.. – нахмурил густые брови Пакор, и царь заметил, как поразительно он в этот момент был похож на свою мать, красавицу Лаодику.
– А кто тебе сказал, что мы собираемся с ним воевать? – с наигранным удивлением, как будто сам слышал это в первый раз, спросил он.
– Ты! – мгновенно ответил сын. – Ты же сам говорил, что Артаваз заслуживает наказания за то, что хочет заключить мир с римлянами.
– Да, но это не означает, что мы идём с ним воевать, – уклончиво ответил царь.
– А что же ещё это означает? – не унимался Пакор. – Если мы берём десять тысяч человек и мчимся на север, то зачем, скажи?!
– Ну, допустим, – Ород поднял глаза на сына и, предвкушая его эмоции, сделал большой глоток воды, – мы спешили сюда, чтобы провести вместе время на охоте, а потом на пиру, – он хитро улыбнулся и сделал паузу. – Может быть, царь Артаваз только подумал о том, чтобы заключить мир с римлянами, но ничего не сделал… а потом передумал и захотел заключить мир с Парфией. Такое может быть?
– Может. Но тогда его надо предупредить, чтобы он больше никогда не смотрел в сторону Рима.
– Царь Артаваз не глупый человек, и он сам предложил мне отдать за тебя свою юную дочь Таланик. Чтобы скрепить узы братства между нашими народами и больше не смотреть в сторону Рима, как ты сейчас сказал.
– Отец, ты шутишь? – с недоверием спросил Пакор.
– Нет. А разве ты не понимаешь, что другого быть не может?
– Нет, не понимаю, – ответил со вздохом сын. Он действительно не понимал сути всех хитросплетений, которые объяснял ему отец. Ему нравилось нападать и побеждать, а зачем и на кого, было неважно.