Римская сага. Том IV. Далёкие степи хунну
Шрифт:
– Ты работал на реке. Но теперь надо делать другую работу. Ты будешь строить мне большой хурээ. Такой, как у Мурмилака, – Чжи Чжи говорил кратко и спокойно.
– Такой же дворец? – не поняв, переспросил Лаций. Его удивление оказалось настолько искренним, что тот усмехнулся и стал объяснять. Хунну нужен был город. Большой город со стенами. И ещё дворец. Большой и красивый.
– Здесь, на этом месте? И как же всё это построить? Здесь нет камня… – настроение у Лация сразу испортилось. Он понимал, что вождь кочевников хочет невозможного.
– Сделай пока из дерева! У тебя есть тысяча твоих людей! – резко произнёс тот. – Этого мало? – нахмурился он, увидев, как Лаций сокрушённо покачал головой. – Эй, Тай Син! – громко позвал он. Лули-князь сразу же встрепенулся и шагнул вперёд. Его
Так начался долгий разговор, который несколько раз осторожно пытались перебить своими просьбами князья и другая знать, но Чжи Чжи резко их обрывал и отправлял ждать. В этот момент для него не было ничего важнее постройки города, и он хотел до конца понять, что надо сделать, чтобы этот римлянин смог его построить. В этом он был похож на Мурмилака, только решения принимал быстрее и не любил ждать.
Эта черта сразу бросилась Лацию в глаза, и потом он часто убеждался в том, что умение сосредоточиться на самом главном не раз приводило этого решительного и храброго предводителя хунну к победе. Через некоторое время Чжи Чжи позвал своего сына и ещё нескольких князей, потому что те вопросы, которые задавал Лаций, требовали их помощи. Так рядом с ними появился писарь с табличкой и пергаментом, что немало удивило его, потому что за полгода в поселении никто ничего не писал. Чуть позже принесли стол и большой деревянный поднос с песком. Лацию дали палочку и приказали нарисовать город. Выглядывавший сбоку писарь старался перерисовать его наброски на пергамент в мельчайших подробностях. Оказалось, что Чжи Чжи понимает все слова Лация. Шаньюй даже несколько раз поправлял его, упрощая рисунки. Потом писарь сел рисовать большую картинку на широкой выделанной шкуре, а шаньюй стал считать вместе с Лацием, сколько инструментов необходимо будет привезти для постройки стен и домов. Когда они закончили, он замолчал и, поджав губы, уставился вперёд неподвижным взглядом. Все ждали.
– У нас ничего нет! – наконец, с горечью произнёс он, хлопнув себя по колену. – Ну, что, Угэдэ, – со вздохом добавил он, повернувшись к сыну, – придётся ехать к твоему ненавистному дяде.
– Куда? – переспросил тот, не поняв отца.
– К Хуханье, – сказал вождь хунну и улыбнулся. Все вокруг сразу заволновались. Лаций видел, как знатные кочевники с удивлением переглядывались, пожимали плечами, а самые смелые что-то шептали друг другу. Было видно, что это имя не вызывает у них радости.
– Но ведь он же продался Юань Ди! – не сдержался молодой Угэдэ Суань. – За рис и бобы, за еду! Он стал рабом императора ханьцев!
– Не совсем, – усмехнулся шаньюй. – Он хочет перехитрить нас. Вот и всё. Если долго сидеть на берегу реки, то можно дождаться, когда мимо тебя проплывёт труп твоего врага. Он думает, что я умру раньше, чем он, пока ханьцы будут присылать ему еду из-за большой стены. А потом он снова захочет стать повелителем всех народов.
– Прости, но ты можешь попасть в засаду. Твой брат не простит тебе обиду. Его сыну не дали ханьскую жену, как твоему, – осторожно заметил Тай Син. Но Чжи Чжи поднял вверх руку, и все замолчали.
Лаций был благодарен судьбе, что в пылу спора кочевники забыли о нём и о маленькой хрупкой женщине, которая теперь стояла рядом с ним и писарем, рисующем на новой шкуре будущий город. Она тихо переводила Лацию всё, о чём они говорили, и, благодаря этому, он начинал понимать, что Чжи Чжи был не только храбрым и решительным воином, но и очень проницательным вождём.
– Мой брат выбрал еду и спокойствие. У него был договор со старым императором Сюань Ди. Но тот умер. Теперь в империи Хань правит его сын Юань Ди. Он не станет нападать на нас в первый год своей власти. Даже если его подговорят евнухи. Пока он старается понять, кто сильнее – я или мой брат. А чтобы император не сразу понял, мы поедем к моему брату сами. Пошлём с дарами тебя, Тай Син, отвезёшь ему шкуры и золото из Кангюя. А взамен попросим у него лопаты и другие странные палки, которые нужны нашим рабам, чтобы построить город.
– А если он не даст? – спросил кто-то из знати.
– Попросим у ханьцев. Скажем, что будем выращивать рис, как они, – рассмеялся
– Да, – закивали головами приближённые.
– А когда новый император узнает, что мы будем строить столицу, он задумается. И пошлёт к нам послов. Вот увидишь! – он снова хлопнул себя по коленям и радостно рассмеялся.
Так Лаций стал снова главным строителем, а Атилла, по его просьбе, – первым помощником. Но вначале им и ещё двум десяткам римлян пришлось отправиться на запад, вокруг длинной вереницы огромных гор, которые, казалось, подпирали небосвод и были выше самого неба. Вместе с хунну они двигались к границам страны шёлка, где им предстояло выбрать строительный инструмент.
Глава 6
На дорогу ушёл целый месяц. И когда длинная вереница всадников с повозками и скотом спустилась с горной дороги на равнинную местность, там уже была поздняя весна. Всё вокруг цвело, и деревья благоухали невероятными запахами. Продвигаясь вдоль широкой реки, которую местные жители называли то «жёлтой рекой», то «горе сыновей хана» 12 , они добрались до того места, где располагалась вторая часть племён хунну под предводительством Хуханье, брата Чжи Чжи. Лаций был удивлён количеством островерхих палаток-гэров, заполонивших весь берег на расстоянии целой мили от реки. При этом они тянулись вдоль неё не меньше десяти миль. Гэры стояли плотными рядами, и между ними не было свободного места. Такое количество кочевников он никогда не видел. Везде было всё одно и то же: грязные накидки из эсгия, шкуры убитых оленей, любопытные взгляды детей и застывшие рядом матери с напряжёнными лицами. Ещё – большие стада оленей и лошадей. И только радостная природа скрашивала убогий быт этих кочевников, живших на северной границе с империей Хань.
12
Река Хуан-Хэ
Хуханье узнал о приезде брата незадолго до его появления, потому что тот решил не посылать никого вперёд и нанёс ему неожиданный визит. Сначала Чжи Чжи встретили несколько представителей знати, потом – какие-то воины и только после этого появился сам Хуханье, в ярко-красном халате и синих штанах. На его лице застыли растерянность и испуг. Это был толстый и неповоротливый человек с обвислыми щеками и опущенными вниз уголками губ. Все сразу заметили, что он не ждал гостей и теперь не знал, как их принимать, хотя его и предупреждали. Видимо, Хуханье не ожидал, что его брат доедет так быстро. Вокруг него стояли несколько воинов, через спины которых он и разговаривал с Чжи Чжи. Но тот вёл себя спокойно, как будто не замечал разделявшей их преграды из тел стражников, и всё время улыбался. Через какое-то время они прошли внутрь большого белого гэра, и, по лицам всадников Лаций понял, всё было нормально.
Как и предполагал Чжи Чжи, его брат не дал ему никаких инструментов, потому что не собирался заниматься земледелием и жил только за счёт получаемых с ханьской стороны продуктов и мяса своих лошадей и оленей. Прошла неделя, и в кочевье хунну приехал гонец от губернатора соседней провинции по имени Сяо. Чжи Чжи оказался прав – в империи Хань были озабочены его появлением и не знали, чего ждать дальше. Вскоре ханьский посол покинул становище Хуханье с большими дарами для губернатора, а через неделю снова вернулся, чтобы передать приглашение приехать в столицу провинции. Но хитрый Чжи Чжи отправил туда только своего сына с его молодой женой-ханькой. Он знал, что встреча шаньюя хунну с губернатором одной из провинций выглядела бы неравноценно. А вот для его сына, Угэдэ Суня, это был хороший опыт. К тому же, жена сына была знатной ханькой, её сестра была замужем за губернатором соседней провинции. Это был известный род. Они могли задержаться там на полмесяца и пообщаться. А сын должен был сделать так, чтобы римляне успели выбрать за это время необходимый инструмент. Но получилось всё не так быстро и просто, как хотелось.