Римская волчица. Часть первая

Моро Корделия

Несмотря на позднюю ночь, в широком холле у медблока толклись люди. Что-то типа самоорганизованной вахты и стихийного мемориала. Цветы — откуда они все берут здесь цветы, неужели на корабле есть теплицы. Зажженные свечи. На импровизированном стенде — распечатанные фотографии, рядом — развернутые

голографические проекции, сотни изображений, пожертвованных авторами или добытых в сети. На нее отовсюду смотрел Люций, строгий, смеющийся, злой, скучающий, счастливый, в мундире, в летном комбинезоне, в футболке, на мостике, на пляже, с велосипедом, на балу. Она присмотрелась — совсем молоденький, еще в мундире летной академии, но уже с нашивками легат-минора. Значит, это Золотой Марсель, выпускной бал. Тот самый бал, с которого она бежала, теряя туфельки, после того как Люций после первого же вальса пал на колено посреди зала и сделал ей предложение. Какие они тогда были молодые. Какие счастливые. Как жаль, что не понимали этого. Негромкие разговоры при ее появлении стихли, люди расступились, ей дали пройти. Информация с датчиков криокапсулы была выведена прямо на дверь палаты. Видимо, Анаклету надоело отвечать на один и тот же вопрос. Время от времени картинка мигала, обновляясь, все глаза с надеждой оборачивались к табло и потухали — данные не менялись.

В палате было темно, только светились зеленым огоньки приборов. За панорамным окном виднелись темные неподвижные громады кораблей — флот двигался по орбите как единое целое, помаргивали звездочки шаттлов, там-сям дугами искрила вакуумная сварка — всегда есть что починить.

Она подошла к капсуле, установленной на белый пластиковый короб с системами жизнеобеспечения, как гроб на

лафет. Не доставало только римского багряного флага с золотыми буквами SPQR. Сбой сердца на такт при виде неподвижного профиля за прозрачным стеклом — как скоро он станет привычным. Как скоро сердце перестанет сбоить, притерпится, онемеет. Раньше Электра гнала от себя эти мысли, но сейчас — проклятье, она имеет право хотя бы час провести здесь, с ним, в тишине и темноте, где-то очень близко от поросшего асфоделями берега медленной и темной реки.

Ничего не изменилось. Время для адмирала застыло, он никуда не мог из него уйти. Время возможностей.

Даже следы борьбы на пугающем в своем совершенстве лице останутся с ним навсегда, не срастется лопнувшая кожа под скулой, не заживет ссадина на губе.

Милый мой, если бы можно было оживить тебя поцелуем.

Спасибо тебе за мальчика. Как будто бы ты все-таки сделал мне сына, да? Сразу подростка, чтобы интереснее было. Обещаю хорошо о нем заботиться.

Прости, что не справилась. Вернула тебя на твой корабль, но не к жизни.

Прости, что не сделаю то, что хочет от меня этот бледный ксенос.

Я останусь человеком и тебя оставлю человеком. Никто из нас не станет тем, кто приносит или принимает кровавые жертвы.

Я не прощаюсь.

Она вытерла рукавом кителя закапанное стекло, вытерла глаза пальцами.

Как же глупо быть самым молодым в истории Рима адмиралом и умереть прямо перед войной с чужими. Но ты ведь не совсем умер. Просто пропустишь все веселье. А потом мы отвоюем Золотой Марсель и лучшие врачи будут работать для тебя.

Поэтому я не прощаюсь.

Не прощаюсь.