Римские каникулы
Шрифт:
– Я утомил вас, синьор Шульц?
– Что вы! Просто немного кружится голова от вашего превосходного вина.
– Может быть, кофе?
– С превеликим удовольствием выпью чашечку. Мы, немцы, начинаем и кончаем день кофе.
– Сейчас распоряжусь, а вы, пожалуйста, пройдите в кабинет.
Полная багряная луна, напоминая гигантский апельсин, поднималась над горизонтом, и Григорий залюбовался красотой вечернего неба. Как хотелось ему побродить сейчас среди развалин древнего Рима! Днем он видел их только издали, величественные и трагические
– Пожалуйста, вот сигары и сигареты, прошу сюда! Эти кресла очень удобны именно для кофепития.
Из соседней комнаты донесся скрип колесиков. Григорий краешком глаза увидел, как какая-то женщина вкатила передвижной столик.
– Оставьте все, как есть, и можете идти! – приказал Витторио и вдруг воскликнул: – Что с вами, вам плохо?
– Простите, синьор, но я… я…
Знакомый голос заставил Григория обернуться.
– Лидия!
– О, синьор Гольдринг! Так это действительно вы? Я чуть не упала в обморок… Нам писали, нам написал синьор Лютц… что вы, что вас… Он так горевал, и мы с Куртом тоже… Уф, даже ноги не держат…
Григорий вскочил, пододвинул Лидии стул. Она со страхом взглянула на Витторио и, наткнувшись на его острый взгляд, поспешно сказала:
– Нет, нет, я пойду. Извините, синьор Рамони, я, наверно, позволила себе что-то лишнее… Синьор Гольдринг, я хочу… Я надеюсь…
– Ну конечно, мы еще поговорим. А сегодня крепко поцелуйте за меня Курта.
Последних слов Лидия, должно быть, уже не слышала, так поспешно она вышла из комнаты. Григорий повернулся к Витторио и весело, непринужденно рассмеялся.
– Вот это да! Словно в театре или кино. Вас, конечно, удивила эта сцена, но прежде чем объяснить, разрешите отрекомендоваться вторично: барон Генрих фон Гольдринг! – Григорий щелкнул каблуками, – кстати, расстрелянный американскими оккупационными властями. Отсюда слухи о моей смерти. Отсюда и перевоплощение в Фреда Шульца. А Лидия – жена моего бывшего денщика, с которым мы расстались еще в Кастель ла Фонте.
Напряжение, сковавшее мускулы на лице графа Рамони, постепенно ослабевало, а при последних словах совершенно исчезло.
– Кастель ла Фонте? – воскликнул он возбужденно. – Погодите! Значит, это о вас мне писала Мария-Луиза? О том, как героически вы вели себя в истории с заложниками, спасая дядюшку и ее жениха от рук гарибальдийцев.
– К сожалению, я не смог спасти ее саму. Ни ее, ни графа, ни майора Штенгеля… Скажите, вам так и не удалось узнать, кто взорвал замок?
– Говорят, какой-то эсэсовский генерал. Но никто не мог назвать его фамилию. Для своих мемуаров я храню списки тех, кого мы переправили в Испанию, Португалию и вообще за границу. Я тщательно проверил списки, но ни одного имени, связанного с Кастель ла Фонте, не нашел.
Громкий,
– Кто это может быть так поздно? – Витторио поднялся, чтобы выяснить, в чем дело, но не успел сделать и нескольких шагов, как дверь кабинета резко дернули. На пороге стояла девушка. Грудь ее высоко вздымалась, глаза гневно блестели.
– Витторио, вам не мешало бы обучить вашу челядь вежливости! Я полчаса звоню, полчаса объясняю, что мне необходимо вас видеть, а они расспрашивают, кто я и по какому делу, словно я прошу аудиенции у самого папы.
– Марианна! Во-первых, вы звонили всего несколько секунд, во-вторых, не мешало бы поздороваться, тем более что у меня гость. Разрешите познакомить: Фред Шульц, а это – моя невеста Марианна Висконти.
Девушка густо покраснела. Ослепленная гневом, она, должно быть, и впрямь не заметила постороннего человека.
– Вы могли бы предупредить, что мы не одни.
– Я только что это сделал.
Поборов смущение, девушка рассмеялась и протянула Григорию руку:
– Я произвела на вас ужасное впечатление! Правда?
– До сих пор я никогда не приходил в ужас при виде молодости и красоты. И очень сожалею, что вынужден распрощаться с вами.
– Из-за меня? Из-за моего неожиданного появления?
– Упаси боже! Просто я уже давно злоупотребляю гостеприимством нашего уважаемого хозяина.
– А если я очень, очень попрошу вас остаться? Витторио, не отпускайте своего гостя! Позаботьтесь о собственной безопасности. Я готова изуродовать вас, разорвать на кусочки.
– Вы видите, какая мне грозит опасность. Не станем гневить Марианну, да и я не могу отпустить вас одного в такое позднее время.
Григорий сел, в душе проклиная заботливость Рамони. Как же поговорить с Лидией? Наверняка она будет ждать его где-нибудь в саду или у ворот. А что, если…
– Синьор Рамони! Меня немного волнует деталь, связанная с нашим разговором о Кастель ла Фонте. Это относится к проклятому барону, которого якобы встретила ваша горничная. Хотелось бы убедиться, что она ошиблась. Ненужные разговоры вокруг его имени…
– И попросите принести на террасу стакан холодной воды, – поспешно уточнил Григорий. – Я немного освежусь, побеседую с Лидией, а вы тем временем поговорите с синьориной. Надеюсь, что когда я вернусь, то найду вас целым и невредимым, – смеясь, добавил он.
В дальних уголках сада было еще темно, но цветник перед террасой уже светлел в колеблющемся призрачном сиянии луны. Словно принцессы на приеме, горделиво и церемонно покачивали головками розы. Снежно-белые звездочки табака склонялись к их ногам. Кудрявые верхушки гелиотропов украшали грядки, напоминая легкие облачка… К сладкому нежно-вкрадчивому запаху цветов примешивался терпкий аромат трав, который ветер приносил с дальних холмов.
Григорий прошелся по дорожке до ворот и обратно. У террасы он остановился – навстречу шла Лидия и несла на блюдечке стакан воды.