Римское дело комиссара Сартори

Энна Франко

— Но я!.. — воскликнула Пирошка сдавленным голосом.

— Да, знаю. Вы уже заплатили Паладини ожерельем. Но, к несчастью, на него наложила лапу полиция.

Короткая пауза, заполненная тревогой.

— Сколько хотите?

— Я удовлетворюсь малым. Учитывая состояние дел и вашу коррект­ность. Пять.

Еще одна короткая пауза.

— Согласна. Где я могу встретиться с вами?

— Где хотите.

Опять недолгое молчание.

— Давайте в Пинчо, сегодня вечером.

— Хорошо, в Пинчо.

— Около балюстрады в десять. Вы меня знаете?

— Знаю.

—

Тогда договорились.

Синьора Соларис положила трубку. Инспектор сделала то же самое. Сартори отложил наушник. Бригадир Корона и фельдфебель Фантин стоя­ли бледные от волнения.

— Очень хорошо! — похвалил комиссар девушку. Инспектор и в форме выглядела весьма привлекательно. — Значит, сегодня вечером в десять. Будьте внимательны, синьорина. Дело нешуточное. Она пойдет на все ради спасения если не своей репутации, то хотя бы богатства синьора Солариса.

— Не беспокойтесь, комиссар.

— Впрочем, мы будем рядом, — заверил ее Сартори и обратился к Фантину: — Пока мы задерживаем женщину, вы сделаете обыск в доме Соларисов. Ордер у вас есть. Меня интересует пишущая машинка, на которой, возможно, были отпечатаны письма антиквару. Конфискуйте также паспорт синьоры Соларис. Я уверен, что с пятнадцатого по двадцать первое сентября она была за границей. Поэтому слежка Паладини в этот период была безрезультатной.

— Но у нас уже сейчас есть убедительные доказательства для ее аре­ста, — высказал свое мнение бригадир.

— Действительно. Однако всегда лучше располагать неопровержимы­ми доказательствами. Я не хочу рисковать. Чтобы никакому крикливому адвокату не удалось найти лазейку в законе, которая позволит ей выйти на свободу.

Комиссар встал.

— Значит, командор Соларис пытался спутать карты, чтобы защитить жену, — размышлял Фантин.

— И не колебался, чтобы дискредитировать дочь с этой целью. Мари­на, должно быть, пронюхала о двойной жизни мачехи, но в этот момент на ее голову свалилась эта неожиданная беременность. И ей пришлось принять диктат родных — точнее, отца, — об аборте. На время ее заме­щала Катерина Машинелли, которая получила задание поддерживатьв неведении старого Солариса и создавать алиби подруге на период, последовавший за незаконным абортом. К сожалению, работа акушер­ки закончилась неудачно, и Марину отправили в клинику. Но Катерина играла двойную игру с Мариной, пытаясь помочь своей настоящей под­руге — Мэри Джойс.

— Почему тогда Соларис убила Катерину? — спросил бригадир Ко­рона.

— Не думаю, что Катерина хотела шантажировать ее, — ответил Сартори. — Это было не в ее характере, да и не было необходимости опускать­ся так низко. Я более склонен думать, что она решила бросить подругу, то есть, Соларис, из страха, а та в пылу ревности и отчаяния ударила ее по голове. Шприц и морфин должны были сбить полицию со следа. Больше никто не знал, что Мэри Джойс — это Пирошка Соларис.

Все молчали в знак согласия.

Теперь картина, во всей ее убогой действительности, казалась ясной. И на ней проявилась мрачная фигура Томмазо Гуалтьеро Солариса.

Мэри Джойс

На огромные сосны Пинчо

падал дождик, до такой степени густой и тонкий, что казался жидкой пылью. Внизу расстилался и терялся из виду город со своими тысячными источниками света и хаотическим мельканием фар автомобилей.

Сидя в машине без опознавательных знаков, комиссар Сартори и агент Мариани следили за инспектором Банделли, которая медленно прогуливалась по балюстраде. Она была одета в желтый плащ, в руке держала белый зонтик. Своими стройными, нервными ногами и регу­лярными передвижениями из одного конца площадки в другой Банделли производила впечатление проститутки, фланирующей в поисках клиен­тов. Действительно, двое мужчин, искателей приключений, атаковали ее порознь, но девушка остановила их тоном, который не нуждался в комментариях.

Часы на приборной доске показывали 9.50.

У инспектора был маленький радиопередатчик, ловко замаскирован­ный брошкой; приемник находился в полицейском автомобиле. Не раз до ушей Сартори ясно доносился кашель девушки. Однако обратной связи с инспектором у комиссара не было.

В сотне метров за киоском расположилась вторая полицейская машина с бригадиром Короной и агентом Тортуозо.

На террасе Пинчо, как обычно, раскатывали в автомобилях тури­сты, бездельники и люди высшего света. Несмотря на дождь, воздух был теплый, почти весенний.

Десять часов.

Инспектор остановилась, повернулась спиной к городу и оперлась на перила. В автомобиле Сартори раздалось чихание, и полицейские увидели, как голова девушки качнулась вперед.

— Бедняжка, она же простудится! — воскликнул комиссар.

— Эта девушка — просто молодчина, — отозвался Мариани.

— О да! Конечно. И к тому же, хорошенькая.

Агент рассмеялся.

— Нет агента в комиссариате, кто бы не заметил ее.

Зажужжал радиотелефон.

Сартори снял трубку.

— В чем дело, Корона?

— По боковой улочке к нам приближается серебристый «Мазерати». Должно быть, тот, что нас интересует. Прием.

— Понял. Всем внимание. Прием и конец связи. — Комиссар положил трубку и сказал: — Наверное, она.

Инспектор также заметила «Мазерати», медленно двигающийся по улице с включенными фарами, и поспешно закурила сигарету, чтобы взять себя в руки.

— Тот самый «Мазерати»? — спросила она по передатчику.

Мариани включил на мгновение фары, отвечая утвердительно услов­ленным сигналам. «Мазерати» остановился в конце балюстрады под дере­вом.

— Это она, — подтвердил Сартори. — У машины длинная царапина с правой стороны. Ее сделал муж как-то вечером.

Пирошка вышла из автомобиля и медленно двинулась по балюстраде, на ходу раскрывая зонтик. На ней было короткое пальто из оленьего меха. Высокая, стройная, гибкая, она шла размеренным, танцующим шагом, напоминающим о ее прошлом манекенщицы. Светлые волосы, собранные на затылке в узел, придавали ее профилю классический стиль.

Хотя инспектор была единственной женщиной на террасе в этот момент, Пирошка не приблизилась к ней; она остановилась у перил, словно любуясь панорамой. Трое мужчин, которые болтали неподалеку, с восхи­щением повернулись в ее сторону.